– Не я сделал его, леди, а мое сердце, – произнес Ульрик. Его глаза смеялись.
– А как же Элис? – нахмурилась Элзбет. – Разве еще вчера вы не дарили ей свое внимание? Должно быть, ваше сердце меняет свой выбор с каждым следующим ударом.
– Каждый его удар восславляет лишь вас, леди. – Ульрик драматично прижал ладонь к груди. – Только вас, даю слово.
– Не нужно мне ваших слов, – отрезала она, плотнее закутываясь в плащ. – Мы не знакомы и недели, в любой момент вы можете уехать.
– Но сердце мое останется у ваших ног.
– Хотела бы я посмотреть на эту картину, – сказала она с ухмылкой, которую постаралась скрыть в складках капюшона.
– Как вы жестоки, – усмехнулся Ульрик, беря ее за локоть. Она быстро отдернула руку. – Но это и есть доказательство вашей любви. Это воодушевляет меня. Будьте со мной жестоки, так я буду знать, что небезразличен вам.
– Вы ошиблись, – возразила она, – вы совершенно безразличны мне. И я не доверяю вам, Ульрик.
Он игриво улыбнулся и ответил:
– Мне не нужно ваше доверие, мне нужна ваша любовь. Ее я не предам.
Он снова дотронулся до ее руки и чарующе заглянул в глаза. На этот раз она убрала свою руку с великой неохотой, и, заметив это, Ульрик улыбнулся.
– Говоря так, вы предаете свою невесту, – бросила Элис через плечо. Ее светлые волосы ярким пятном выделялись в сумраке, и она, зная это, нарочно сняла капюшон.
Нахмурившись, Эдмунд оглянулся на Ульрика, который бесстыдно заигрывал с Элзбет, и нерешительно пожал плечами. В конце концов, это всего лишь игра, а в играх Ульрик был хорош, как никто другой.
– Я не предаю никого, кроме собственного сердца, – сказал он, и ему самому понравилось, как звучат эти слова в его устах. – Вы стремились ко мне, Элис, и вот я ваш. Повернитесь же ко мне, встаньте лицом к обретенному вами сокровищу.
Она повернула к нему свое бледное лицо.
– Ни одна женщина не назовет вас сокровищем! Неужели вы думаете, что каждая особа в юбке посчитает вас таким же драгоценным даром, каким вы сами себя считаете?
– Я вовсе не считаю себя драгоценным даром. Я только хочу, чтобы вы думали так обо мне.
– Можете хотеть, сколько вашей душе угодно, – проговорила она. Ее нежные локоны красиво обрамляли миловидное личико. – Но в конце концов вы окажетесь одиноким, никому не нужным дряхлым стариком.
– Но разве вы не хотели меня, Элис? – Ульрик пришел в замешательство. – Я думал… я думал, что нравлюсь вам.
– В прошлом. Все в прошлом. Но теперь я знаю, что должна быть верной своему суженому.
– А в будущем? – Он подошел к ней так близко, что его нога запуталась в ее шерстяных юбках.
– Что в будущем? – спросила она, не предпринимая попыток отодвинуться от него.
– В будущем весна расширит свои границы, наградит нас новыми вкусами и ароматами. Мы будем далеко от наших нареченных, но близко друг от друга.
Эти его слова, казалось, имели у девушки больший успех.
– Да, это так, – согласилась она. Его теплое дыхание овеяло ее щеку, его ладони заскользили по ее спине.
– А разве мы не должны использовать все благоприятные возможности, которые посылаются нам свыше?
– Свыше? – спросила она, отворачиваясь. – Вы считаете, что Господь хочет, чтобы мы согрешили? Нет, не отвечайте, я не хочу, чтобы вы все испортили своим глупым ответом.
С этими словами Элис ушла, оставив Эдмунда озадаченно смотреть ей вслед. Обернувшись через плечо, она бросила:
– Когда вы говорили меньше, вы были более привлекательным. Чтобы очаровывать женщин, нужно учиться и учиться.
– Эх, ему еще учиться и учиться, – сказал Уильям Роланду, стоя у своего уже оседланного жеребца.
– Да, новые сражения с Элис – это получше всяких тренировок, – заметил Роланд.
– Я бы смело ставил на него. Элис – весьма темпераментная девушка, а вокруг очень мало стоящих ее внимания мужчин. Ей волей-неволей придется обратить свой взор на Эдмунда, хотя бы просто потому, что больше не на кого.
– А как же Ульрик? А Джиллс?
– Ульрик надолго в Дорни не задержится, а Джиллс еще слишком юн.
Роланд улыбнулся и тряхнул головой.
– Ты недооцениваешь Ульрика. Для того, на что у многих уходят годы, ему достаточно и нескольких часов. А Джиллс? Он уже почти совсем стал мужчиной.
– Это твое мнение. Но что думает Элис?
– Пари? – спросил Роланд.
