– Есть ли разница между пиратом и тем, кто уподобляется ему?
Дэн всегда считал, что разницы нет. Но в этот момент перед его глазами возникла Лидия, привязанная к мачте и ждавшая расправы Она знала правду! Сейчас ему надо солгать. Солгать, чтобы выжить.
– Да, господин губернатор, разница есть. Я брал на абордаж пиратские корабли и сдавал их команды губернаторам близ лезайщих портовых городов. Те, кого атаковал «Дракон», получили по заслугам.
Ради этого Дэна и послали в море. Поэтому он сказал то, что хотел услышать от него Спотсвуд. Это спасет его от петли, если, конечно, Спотсвуд не станет изыскивать еще какую-нибудь причину, чтобы повесить капитана «Дракона».
Губернатор нахмурился:
– О каких кораблях вы говорите?
– Например, о «Морской русалке», «Эльфе», «Золотом гусе». Все эти пиратские корабли мы и потопили.
Дэн не упомянул о двух французских и трех испанских кораблях, которые не имели к пиратам никакого отношения, но все же стали жертвами «Дракона». Тогда он еще не был капитаном, а потому не нес ответственности за гибель находившихся на них людей. Более того, каждый раз Дэн протестовал против бандитских налетов на мирные суда, хотя мог поплатиться за это головой.
Дэндридж заложил руки за спину, как будто губернатор и Чарлтон могли увидеть пятна крови на его ладонях.
– Я хотел допросить тех преступников и повесить здесь, в Виргинии, – сказал Спотсвуд.
– Мертвые остаются мертвыми, господин губернатор. Не так уж важно, где их повесили.
– А где капитан вашего корабля? Его, кажется, звали Красный Джек?
– Да.
– Где же он?
– Мертв, – не моргнув глазом ответил Дэн. Спотсвуд долго и внимательно смотрел на Дэндриджа. Спрашивать, как капитан «Дракона» нашел свою смерть и от чьей руки, было излишним. Чарлтон казался бледной тенью в этой комнате, где воцарилась атмосфера недоверия и лжи.
– Почему вы не покинули гадюшник, в который превратился ваш корабль?
– Именно это я и хотел сделать, господин губернатор. Однако пиратские корабли бросают якоря в пиратских же портах. Бегство с «Дракона» не дало бы мне ничего, кроме того, что я потерял бы дорогу домой. А со смертью Красного Джека я стал капитаном и сам определял курс корабля.
Как-то само собой разумелось, что Красный Джек умер совсем недавно. И никто не должен был знать о Лидии и о той роли, которую она сыграла в возвращении Дэна.
– Я все же ожидал от вас известий в ходе плавания, – заметил Спотсвуд. – Согласитесь, четыре года полной неизвестности – слишком большой срок.
Дэндридж взглянул в окно, через которое в кабинет уже вливались яркие солнечные лучи, и рассмеялся.
– Именно эти слова я услышал и от моей тетушки, как только вернулся. Я ответил, что на корабле время летит очень быстро. Море – это очаровательная любовница, джентльмены, поглощающая мужчину всецело, лишающая его сил протестовать. Но все же...
Жестом руки Дэндридж остановил Спотсвуда, пытавшегося возразить.
– Однако из Мадраса я послал вам одно длинное послание. Этак месяцев шесть назад. Но стоит ли удивляться, что вы его так и не получили? Ведь пиратство продолжает процветать. А почту со взятого на абордаж судна морские разбойники почему-то не берут.
Это была чистейшая ложь. Никакого письма Дэн из Мадраса не отправлял. Сначала потому, что чувствовал недоверие, а потом потому, что Уильямсберг стал казаться ему чем-то туманным и очень далеким.
Губернатор и Чарлтон переглянулись. У них явно поднялось настроение. От ответа Дэндриджа веяло правдой. Возможно, потому, что говорил он очень уверенно. Как знать, не заподозрили ли они невиновного человека? Человека, пережившего предательство. Ведь его честность не подверглась бы сомнению, если бы он погиб.
– Будем считать, что вы отчитались, Прентис, – сказал Спотсвуд, немного подумав. – Осмелюсь предположить, что теперь вы начнете разыскивать человека, предавшего вас. Не так ли? Но будьте осторожны! Не вздумайте носиться по колонии, разбрасывая обвинения направо и налево и ожидая, что попадете в точку.
– Я обязательно найду его!
– Убежден, – холодно резюмировал Спотсвуд. – Когда вы наберете достаточно доказательств, приходите ко мне. Предателя тщательно допросят с соблюдением всех законных норм, а его дело будет слушаться в открытом суде. Вы ищете справедливости, сэр, но ее нет вне рамок закона.
На пиратском корабле единственно справедливым считался самосуд, всегда кончающийся чьей-то смертью. А в крови Дэна уже было немало от пирата. Поэтому он ничего не ответил на предостережение губернатора.
– Вы были подло преданы, Дэндридж – сочувственно повторил Спотсвуд. – To что вы постараетесь отыскать преступника, мне не нравится. Но поймите, сэр, человек, уважающий закон, не должен требовать в законного удовлетворения от обидчика.
Дэн понимал, что имеет в виду Губернатор. Если Дэндридж, станет искать справедливости, те разоблачит себя. Ибо только оп его дальнейшим шагам Александр Спотсвуд будет судить о том, виновен Дэн или нет. Он снова подумал, что если бы Александр хотел его смерти, та не дал бы ему подобного шанса.
