Гора черепов
Той же ночью, в середине восьмой луны, на четвертом году эпохи Дзисё, Тайра Киёмори проснулся под гулкий перестук и клацанье, доносящиеся из сада, куда выходили двери его спальни. Киёмори поднялся и отодвинул сёдзи, впуская внутрь влажный ночной воздух.
В лунном свете посреди сада над кипой сухих листьев и палой хвои, словно детские мячики, перекатывались сотни и сотни пустых черепов. На глазах Киёмори они вдруг задвигались слаженно: устремились друг к другу, громоздясь в огромную пирамиду. Порой на иных черепах проступали черты то одного, то другого лица, и Киёмори узнавал эти лица. Одно принадлежало военачальнику Минамото Ёситомо, другое — его сыну Гэнде Ёсихире. Мелькал среди них и Наритика.
— Ха! — воскликнул Киёмори. — Пришли снова терзать меня? Зря стараетесь! Я вас не боюсь!
Гора черепов все росла и росла, пока не обернулась гигантским черепом из черепов втрое выше человека. Его провалы-глазницы светились красным.
— Очень страшно, — проворчал Киёмори. — И это все? Тут же поверх гигантского черепа возникло лицо — призрачное, со впалыми щеками и глубоко сидящими глазами.
— А-а, — сказал Киёмори, — Син-ин. Вот мы и встретились.
— Берегись, Киёмори-сан, — прогудел призрак голосом, походящим на вой ветра в пещере. — Черепа эти — сила, которую я воздвиг против тебя. Духи убитых тобой и их живые потомки приведут Тайра к погибели.
— Тебе меня не напугать, — отозвался Киёмори. — Твой брат сумел изгнать тебя из Рокухары одним пением и молитвой. Все твои угрозы и козни нам, Тайра, нипочем. Вы, демоны да призраки, бессильны, пока сам человек не попустит чему-то свершиться.
— Верно, — согласился Син-ин. — Пока человек не попустит. Вот почему, с помощью Кэнрэймон-ин, я сжег императорский дворец. Вот почему, с помощью Мунэмори, разрушил Энрякудзи и вызвал ураган. Вот почему, уже с твоей помощью, я уничтожил Сигэмори и предал Хэйан-Кё разорению.
— Гнусная ложь, — прошипел Киёмори.
— И вот почему, с помощью Ёритомо, я сокрушу Тайра.
— Никогда, — тихо отозвался Киёмори. — Моих грехов довольно, чтобы стать еще злейшим демоном, чем ты. Я провел Царя-Дракона. Я нарушил данный Будде завет, а значит, провел и его. Я одолел всех богов, так что одолеть тебя теперь — невелика забота. — Он сел и принялся смотреть на гигантский череп в ночи, пока наваждение не исчезло.
Гонец с востока
Удалившись от волнений, которыми грозило соседство с воинственными монахами и прочими смутьянами, новая столица оказалась вдалеке и от вестей, приходящих из восточных земель. Лишь через семь дней, к началу девятой луны, слух о восстании Ёритомо достиг Фукухары.
Когда Мунэмори услышал от слуги, что во дворе его ждет гонец с донесением, он раздраженно вздохнул. Гонец прибыл в усадьбу его отца, где князь Киёмори праздновал завершение постройки нового императорского дворца. В этом унылом месте впервые выдался повод для празднества, и Мунэмори овладело раздражение перед перспективой покинуть танцовщиц госэти и музыкантш с кото.
— Что, это послание больше некому принять?
— Едва ли так будет уместно, господин Мунэмори.
— Даже моему отцу?
Слуга побледнел и затряс головой.
— Вы — глава Тайра, Мунэмори-сама, вам лучше выслушать его первым.
С великой неохотой Мунэмори поднялся и вышел вслед за слугой во двор. Там, скорчившись возле мертвой лошади, мок под холодной колючей моросью посланник.
— Коня он загнал, господин, — шепнул на ухо слуга. — Так спешил побыстрее добраться до Фукухары.
— Стало быть, придется его выслушать, — пробормотал Мунэмори, все еще мечтая перевалить это бремя на кого-то еще. Он подозвал гонца на веранду, под покров широкого ската крыши, и сказал: — Я слушаю. С чем ты явился?
Гонец часто закланялся — скорее чтобы согреться, чем из крайней почтительности. От него несло потом — и конским, и человеческим, одежда и волосы растрепались от многих часов скачки. Стуча зубами, он произнес:
— Господин, Минамото Ёритомо собрал рать в земле Идзу. Ему удалось разбить и обезглавить наместника Канэтаку.
Дождь как будто пошел сильнее, и, несмотря на плотные осенние шелка, у Мунэмори пробежал мороз по коже.
— И где, где было наше ополчение? Неужели не нашлось ни одного вассала Тайра — покончить с этим смутьяном?
— Нашлись, господин. Властители Сагами собрали людей числом многие тысячи и сошлись с Ёритомо у Исибасиямы. У того было лишь несколько сотен. Властители Сагами перебили большую часть его войска, а самого Ёритомо обратили в бегство.
— Так к чему такая срочность, если дело давно улажено? Зачем нас вообще беспокоить?
Гонец вздохнул и набрал воздуха в грудь.
— Господин, весть о сражении, точно ураган, пронеслась по всему Канто. Ёритомо проиграл, но его люди, говорят, бились так доблестно, что всякий — будь то родич Минамото или их прежний вассал — стремится к нему примкнуть. Со всех краев в Идзу спешат конники, желая повергнуть Тайра и восстановить Минамото в былой славе.
Мунэмори похолодел. «Вот, значит, как. Все правда. Син-ин сговорился с Минамото».
— Гонца накормить, переодеть в сухое и выдать нового коня, — велел он слуге, а сам вернулся к празднующим, гадая, как лучше всего выманить отца для уединенной беседы.
Киёмори сидел на почетном возвышении, похлопывая себя веером по колену в такт флейте и барабанам. Время от времени он улыбался одной из хорошеньких танцовщиц. Мунэмори подумал, что не хотел бы очутиться на месте той, что удостоилась такой улыбки. Но вот Киёмори повернул голову и заметил его.
— Сын мой! Почему ты покинул наше застолье? — прокричал он, заглушая музыку.
— Есть новости, отец.
— Новости? — крикнул Киёмори так зычно, что музыканты оборвали мелодию, а танцовщицы замерли на полушаге. Его слезящиеся глаза и шаткая походка говорили об изрядном количестве выпитого. — Так выкладывай все, чтобы и мы узнали, что так заботит главу Тайра!
Многочисленная знать, дамы, актеры и музыканты — все обернулись к Мунэмори, не сводя с него глаз.
Ощутив себя в западне, Мунэмори замешкался с ответом.
— На востоке произошло восстание. Киёмори встал.
— Восстание? Под чьим же флагом?
— Минамото-но Ёритомо. Сына Ёситомо. Он собрал рать и убил правителя Идзу.
Среди знати пробежал ропот.
— И это один из тех сыновей, которому я заменил смерть изгнанием? — Киёмори метнулся с помоста на середину зала. — Значит, Токико была права, как ни горько признаться. Надо было перебить их всех. До последнего младенца.
— Однако наш вассал, — продолжил Мунэмори, — тоже собрал войско и разгромил Ёритомо.
Киёмори издал победное «Ха!» и выставил вперед руки.
