Найдя свою лошадь, я села на нее и медленно двинулась по тропинке, ведущей к дороге, которая шла к плантации. Уолтер ждал меня у поворота дороги. Он, выйдя из кустов, перехватил меня, и мы поехали рядом к дому на плантации.
– Я никого не видел, – сказал Уолтер.
– Я тоже, кроме мужчин, смотревших на огонь, и они меня не видели.
– Хорошо.
Затем мы ехали молча. Я была потрясена происшедшим, но благодарна Уолтеру за то, что он был со мной, а то бы помешалась. Я припомнила, какой ужас объял меня, когда в первый раз увидела его лицо в свете фонаря, как раз перед тем, как с берега прилетела головня. Я ошиблась, принимая его за человека, который пытался меня убить. Я понимала, насколько легко было так ошибиться, когда мои подозрения были столь зыбки.
Я даже не была уверена, что это дело рук Лаверна. Я не была склонна к обвинениям. Одной ошибки было достаточно. И все же это почти наверняка Лаверн. Возможно, он любит меня. Он всегда был так готов помочь, он так защищал меня во всем и даже пошел против Клода. Но если он так сильно меня любит, зачем ему меня уничтожать?
Я отказалась от всяких подозрений по отношению к Селине и Аугусте. Одетта способна причинить мне зло, но я чувствовала, что случившееся – дело рук не женщины, а умного и безжалостного мужчины, для которого моя смерть была чрезвычайно важна.
Мы достигли конюшни, не будучи никем остановлены или замечены. Уолтер помог мне спешиться. Мы несколько минут постояли тихо, прислушиваясь и осматриваясь.
– Нам нужно все хорошенько обсудить, – предложил Уолтер. – Давайте завтра скажем, что едем кататься верхом. Встретимся за завтраком.
– Я буду ждать встречи, – ответила я. – Спасибо вам за то, что вы сегодня сделали. Точно так же, как и Дэвид, когда тонул пакетбот, вы спасли мне жизнь. Я буду вам благодарна до конца моих дней.
– Доброй ночи, – сказал он. – Если вдруг утром до нашего ухода объявится Лаверн, не доверяйте ему.
Кивнув, я быстро зашагала к заднему фасаду дома. Я молилась о том, чтобы никто не запер заднюю дверь, которую я оставила незапертой. Такой она и оставалась, и я, войдя, поднялась по задней лестнице. В своей комнате я сразу поспешно содрала с себя выпачканный в иле, влажный костюм для верховой езды. Потом, как могла, привела себя в порядок. Час был не тот, чтобы спрашивать воды для купания. Я даже не хотела, чтобы кто-либо узнал, что я выходила из дому.
Больше всего хлопот мне доставили волосы, и в конце концов пришлось вымыть их в холодной воде. Утром я намеревалась попросить Колин принести мне воды для ванны.
Она заглянула ранним солнечным утром осведомиться, не желаю ли я чего, и я тут же задала ей работу. После горячей ванны и повторного мытья головы я почувствовала себя лучше. При свете раннего солнца я села высушить, насколько возможно, голову перед завтраком.
Когда я пришла к завтраку, Уолтер уже наполовину управился с ним. К нам почти сразу присоединился Клод.
– О, – сказал он. – Вы оба рано встали. Не похоже на тебя, Уолтер.
– Мы с Дженой намерены сегодня утром покататься верхом, – объяснил он.
– Хорошо. Мне это очень приятно. Почему бы вам обоим и не вести себя как супругам. Было бы замечательно, если бы это дело уладилось на дружеской основе.
– Именно так мы и рассудили, – подтвердила я. – Но я еще раз говорю, мистер Дункан, вы сразу должны восстановить в прежнем положении Дэвида.
– Разумеется. Сегодня я еду в город и подаю прошение об объявлении Мари умершей. Я дам также понять некоторым из совета директоров Французской оперы, что, по-видимому, допустил легкомысленную поспешность в суждении относительно Дэвида, и, вероятно, нам следует пересмотреть свое решение. Они все согласятся, потому что я щедр. Без моей финансовой поддержки никакой оперы не было бы.
– Да, папа, – кивнул Уолтер. Он положил свою салфетку. – Вы готовы, Джена?
– Да, Уолтер. Прекрасное утро для верховой прогулки.
Клод счастливо кивнул, когда мы выходили из столовой. Мы с Уолтером неспешно прошли до конюшни, где подождали, пока будут оседланы наши лошади. Мы поехали по направлению к пастбищу, где была каменная стенка, но на полпути свернули и ехали в сторону от реки, пока не достигли кладбища с его склепами. Уолтер натянул поводья.
– Нам надо поговорить, – сказал он. – Но не здесь, где нас могут увидеть. Однако и недалеко отсюда, потому что я хочу наблюдать за кладбищем. Сегодня я спал мало, думал об этом и хотел бы знать, какое впечатление это все на вас производит.
– Ну так давайте же найдем место, где можем поговорить, – ответила я.
– Следуйте за мной, – он резко повернул лошадь. Мы остановились, привязав лошадей за пределами видимости. Они были хорошо накормлены и напоены, так что могли не пастись. Потом мы пешком пошли обратно к кладбищу и разместились на сухом уединенном месте под кипарисом. Сквозь висящий серый мох мы хорошо видели кладбище, а сами вроде бы не были видны.
– Мари мертва, – вдруг сказал Уолтер.
– О, Уолтер, не говорите мне, что вы нашли ее…
– Нет… Нет, не то. Но она бы вернулась или дала бы мне знать, если бы была жива. Все это время я обманывал себя, думая, что она любит меня и не покинула бы надолго. Полагаю, она никогда меня не любила, разве только за то, что давал нам папа. Она не была хорошей женщиной, Джена. Она дурачила меня, и я это знал. Но не знал, с кем она встречалась. Теперь уверен, что это был Лаверн.
Я была ошеломлена этим утверждением, но быстро усмотрела в нем смысл.
