фальшборт, высматривая новую добычу. А рыбина так и осталась лежать, безжизненная и бесцветная.
Впервые в жизни София почувствовала себя такой опустошенной. Настоящая сказка, поднявшись из глубин океана, мимоходом очаровала ее и тут же исчезла, прекратившись в обед для команды каперского брига.
Она покинула дом, чтобы испытать настоящую жизнь, истинную страсть и великие приключения. Что ж, вот она, реальная жизнь, и она вовсе не так прекрасна, какой рисовалась в воображении.
— Еще одна! — воскликнул один из матросов и, размахнувшись, метнул гарпун. Секунду спустя он торжествующе прокричал: — Попал, черт возьми!
София буквально легла на планширь, чтобы посмотреть на бьющуюся за бортом рыбу. Неожиданное возбуждение горячей волной накрыло ее.
Матросы начали выбирать привязанный к гарпуну линь.
— Можно, я помогу ее втаскивать? — спросила София.
— Что? — проворчал матрос, не ослабляя хватки.
— Можно мне?
Она, чуть нахмурившись, взглянула в белесые глаза матроса и твердо положила свою ладонь поверх его почти черной от загара руки.
Он мгновение смотрел на нее, потом пожал плечами:
— Почему бы и нет?
София схватила веревку обеими руками, и он показал ей, как упереться ногой в фальшборт и как тянуть, перекладывая руки, позволяя веревке сматываться аккуратным кольцом у их ног.
— Готовы попробовать? — спросил он. Она кивнула, и он отпустил веревку.
— Ах! — София громко вскрикнула, когда несколько ярдов мокрого линя выскользнули из ее пальцев. Дорадо оказалась проворнее, чем она ожидала, и к тому же гораздо сильнее. Веревка провисла, и рыба получила возможность продолжить борьбу за свою жизнь.
— Помочь вам, мисс? — спросил матрос.
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
Упершись ногой и покрепче сжав скользкую веревку, София стиснула зубы и начала тянуть, старательно перекладывая руки. Но как она ни старалась, похоже, на каждый вытянутый ею фут линя рыба отвоевывала три.
Через несколько мгновений веревка стала поддаваться — рыба, по-видимому, ослабела. Но когда София решила, что победа уже близка, корифена предприняла последнюю, отчаянную попытку освободиться и, рванувшись, несколько ярдов протащила девушку вдоль борта. Сделав несколько шагов, София споткнулась о небольшую бухту тонкого каната и чуть не упала. Однако ей удалось освободиться от неожиданной ловушки и восстановить равновесие. Наблюдавшие за этой сценой матросы приветствовали Софию громкими одобрительными возгласами:
— Отлично, мисс Тернер!
— Последний рывок, мисс!
На секунду оторвав взгляд от впившегося в руки линя, София немного повернула голову и увидела, что ее сражение с рыбой собрало множество зрителей. Минимум половина команды «Афродиты», искренне веселясь, наблюдала за ее борьбой с корифеной. Ей и самой было чертовски весело.
Господи Иисусе! Ведь этот ребенок может погибнуть.
Не веря своим глазам, Грей, стоя на корме, смотрел, как мисс Тернер соревновалась в перетягивании каната с рыбой, а матросы, расположившись на шкафуте, как в цирке, откровенно радовались неожиданному развлечению. О чем, черт возьми, они думают?
— О чем, черт возьми, они думают? — Джосс подошел к Грею и встал рядом. — Мистер Уиггинс, — произнес он, — скажите парням, чтобы…
— Я сам остановлю это представление, — проговорил Грей.
Он, не мешкая, перепрыгнул через ограждение юта и, торопливо шагая, пересек палубу, стараясь не поддаться панике. Святые угодники, с каких это пор «Афродита» стала такой длинной? Там, на юте, мисс Тернер потеряла опору, споткнувшись о веревку, и желудок Грея свело от испуга.
— Чертовы тупицы, — пробормотал он в качестве прелюдии к более непристойной брани, которая готова была сорваться с его языка. Только идиот мог позволить истекающей кровью рыбине так долго метаться на конце гарпунного линя. Дикарский способ ловить рыбу и надежный способ привлечь…
— Акула!
И с этого момента все пошло слишком быстро. И в то же время медленно.
Если бы у Софии была хоть капля здравого смысла, она бы тотчас же бросила линь. Но, похоже, этим качеством она не обладала, поэтому ее действия были абсолютно безрассудны.
Если бы у собравшихся вокруг матросов была хоть капля мозгов в их просоленных головах, они бы тотчас перерезали веревку.
Если бы у Грея был при себе нож, все решилось бы за долю секунды. Но у него не было ни ножа, ни кортика, потому что по воле Джосса он не был ни матросом, ни капитаном, ни рядовым офицером корабля.
Нет, у него не было с собой ножа. Но у него были ноги, давшие ему силу преодолеть оставшиеся до Софии ярды. У него были руки, которыми он обхватил мисс Тернер как раз в тот момент, когда челюсти акулы сомкнулись на корифене и утащили ее под воду. И у него был голос, голос капитана Грея, при необходимости перекрывавший и рев бури, и пушечную пальбу.
— Бросьте линь!
Но от неожиданности София поступила наоборот: она из последних сил сжала веревку. Этого нельзя было делать. Акула тащила свою добычу на глубину, и чертов линь скользил в ее руках, немилосердно сдирая кожу с ладоней.
— Отпустите! — приказал он. — Сейчас же!
Она повиновалась. Ее дрожащие пальцы были белыми, ободранные ладони кровоточили.
Несколько долгих секунд Грей неотрывно смотрел на эти израненные руки.
К тому времени, когда Грей, опомнившись, попытался оттащить ее от фальшборта, акула размотала еще с десяток ярдов тонкого, но крепкого пенькового линя. Того самого линя, в мотке которого запуталась нога Софии.
— Режьте линь, чертовы дети! — проревел Грей, еще крепче сжав в руках хрупкое тело и опрокидывая Софию на палубу.
Стремительно ускользающий за борт линь петлей захлестнул их переплетенные ноги и поддернул к планширю. Еще секунда, и проклятая акула либо утащит их в море, либо просто оторвет им ноги. Изловчившись, Грей изо всех сил уперся свободной ногой в фальшборт. От страшного напряжения красные круги поплыли перед его глазами, когда он процедил сквозь зубы:
— Кто-нибудь. Перережьте эту чертову веревку. От сильного удара фальшборт затрясся. Кто-то пришел к ним на помощь.
Грей поднял голову и сквозь пелену спадающего напряжения увидел Леви, еще державшего топорище — лезвие его топора на добрый дюйм врезалось в дубовый брус планширя.
— Спасибо, — тяжело дыша, проговорил Грей и снова уронил голову на палубу.
И так они лежали на полубаке, прижавшись друг к другу. Ее макушка находилась у него под подбородком, а ее изящная нижняя половинка уютно расположилась между его бедрами. Она тяжело дышала, испарина покрывала ее лицо и тонкую шею. Грею неожиданно пришла в голову поразительная мысль: накануне ночью он мечтал о чем-то похожем. Разве что в этих мечтах одежды на них было гораздо меньше, а дюжины стоящих вокруг матросов не было и в помине.
— Да, — произнесла София, — это было потрясающе.
Глава 8
— Это, — мистер Грейсон с грохотом захлопнул дверь капитанской каюты, — была самая
