обратится в прах.
На следующее утро у меня не было никакого настроения завтракать в постели — я слишком нервничал. Я пил кофе, сидя на террасе у входа в библиотеку, когда позвонил телефон. Это был Магнус.
— Как себя чувствуешь? — первым делом спросил он.
— Отвратительно. Я плохо спал.
— Это ничего, еще успеешь выспаться. Можешь прилечь днем на свежем воздухе в патио. В кладовке есть надувные матрасы, так что я просто тебе завидую. Мы тут в Лондоне все умираем от жары.
— А мы в Корнуолле нет, — ответил я. — К тому же в этом твоем патио я страдаю от клаустрофобии. Ты получил мое письмо?
— Да, — сказал он. — Поэтому и звоню. Поздравляю с третьим «путешествием». Что касается твоего самочувствия, так ничего страшного в этом нет. В конце концов сам виноват.
— Да, возможно, если говорить о тошноте и головокружении, — ответил я, — но как ты объяснишь путаницу во времени?
— Ты прав, — согласился он. — Для меня самого это неожиданность. И разрыв во времени тоже. Шесть месяцев или даже больше между вторым и третьим «путешествием». Знаешь что? У меня есть идея: я постараюсь через недельку освободиться и приехать к тебе, и мы отправимся вместе.
Сначала я пришел от этой идеи просто в восторг. Но очень быстро вернулся на землю.
— Исключено. К этому времени здесь уже будет Вита с мальчиками.
— Мы как-нибудь избавимся от них. Отправим куда-нибудь на Лендс-Энд или на острова Силли[5] на весь день, пусть лопают там бананы. За это время мы все успеем.
— Боюсь, ничего не получится, — сказал я, — уж поверь мне. — (Он просто плохо знает Виту. Представляю ее реакцию.)
— Ну, это пока не горит, — сказал он, — хотя было бы забавно. Ко всему прочему мне хотелось бы взглянуть на Изольду Карминоу.
Его шутливый тон несколько успокоил мои издерганные нервы. Я даже улыбнулся.
— Она девушка Бодругана, так что нам с тобой ничего не светит.
— Кто знает? — возразил он. — В те времена часто меняли любовников. Правда, я до сих пор не совсем понимаю, кто она и как она связана с остальными.
— Она и Уильям Феррерс вроде бы приходятся кузенами Шампернунам, — пояснил я.
— А муж Изольды, Оливер Карминоу, которого не было вчера у смертного одра, — брат Матильды и сэра Джона?
— Видимо.
— Я должен это записать и попросить своего ассистента все как следует проверить. Ну что? Я оказался прав: это Джоанна — порядочная сучка, — сказал он и затем уже совсем другим тоном добавил: — Итак, ты теперь убедился, что все это — действие препарата и никакого отношения к галлюцинациям не имеет.
— Ну, почти, — ответил я осторожно.
— Почти? Тебя что — и документы не убеждают?
— Документы, конечно, помогают мне в это поверить, — признал я, — но не забывай, что ты познакомился с ними раньше, чем я. Поэтому все равно остается вероятность того, что ты мог оказать на меня какое-то телепатическое воздействие. А кстати, как поживает обезьяна?
— Обезьяна-то? — он немного помолчал. — Обезьяна умерла.
— Спасибо тебе большое, — сказал я.
— Да ты не беспокойся, препарат тут ни при чем. Я специально усыпил ее. Мне нужно сделать анализ ее мозговых клеток. Это потребует некоторого времени, потерпи чуть-чуть.
— Я и так терплю, — ответил я, — только, знаешь, мне как-то не по себе — по-моему, ты решил рискнуть моими собственными мозгами, а?
— Твой мозг совсем другое дело, — сказал он. — Он может выдержать и не такую нагрузку. И потом, сам подумай, как же ты без Изольды? Такое замечательное противоядие против Виты. Как знать, может ты еще…
Я оборвал его, прекрасно понимая, что он собирается сказать:
— Оставь мою личную жизнь в покое. Тебя она не касается.
— Я только хотел заметить, что путешествия между мирами очень стимулируют. Это, по сути, то же самое, что происходит сплошь и рядом и без всякого препарата — за углом любовница, дома жена… Кстати, твоя главная находка — это карьер над Тризмиллской долиной. Когда мы с тобой завершим наш эксперимент, я попрошу своих друзей археологов покопать там.
Слушая его, я подумал, как по-разному мы подходим к эксперименту. Его отношение было чисто научным, лишенным какой-либо эмоциональной окраски: ему было все равно, что произойдет с теми, кто участвует в его опыте, главное — успешно завершить эксперимент и доказать правильность своей гипотезы, в то время как меня полностью захватила история; люди, к которым он относился, как к старым куклам, для меня были живыми. Я представил вдруг, что этот давно разрушенный дом реконструирован из цементных, блоков, входная плата — два шиллинга, в Нижней часовне стоянка автомашин…
— Значит, Роджер никогда тебя туда не водил? — спросил я.
— В Тризмиллскую долину? Никогда, — ответил он, — я выходил из Килмарта всего один раз — в монастырь, я тебе уже об этом рассказывал. Я предпочитаю оставаться на своей территории. Когда приеду, расскажу обо всем подробно. На конец недели уезжаю в Кембридж, а ты не забудь, что суббота и воскресенье в твоем полном распоряжении и не упусти случая доставить себе удовольствие. Можешь чуть- чуть увеличить дозу — ничего страшного.
Он повесил трубку, и я, конечно, не успел спросить у него номера телефона, если вдруг мне понадобится дополнительно связаться с ним. И в ту же минуту телефон зазвонил снова. На сей раз это была Вита.
— У тебя все время занято, — сказала она. — С профессором беседовал, угадала?
— Да, а что? — ответил я.
— Еще работы подкинул? Смотри, милый, не надорвись.
Да, она явно была сегодня не в духе. Небось выместит все на мальчишках, и ничем не поможешь.
— Какие планы на сегодня? — спросил я, оставляя без внимания ее колкость.
— Мальчики собираются в бассейн к Биллу в клуб. Что еще делать? В Лондоне страшная жара. А как там у тебя?
— Все небо в тучах, — ответил я, даже не взглянув в окно. — Циклон движется через Атлантику и ночью достигнет Корнуолла.
— Звучит заманчиво. Надеюсь, твоя миссис Коллинз уже заканчивает проветривать постели.
— Не волнуйся, все будет в порядке, — заверил я ее. — Она очень обязательный человек. Я договорился насчет парусной лодки на следующую неделю — целая яхта, и ее хозяин сам нас повезет. Надеюсь, мальчики будут довольны.
— А их мамочка?
— И мамочка тоже, если только запасется таблетками от морской болезни. И потом тут недалеко за утесами хороший пляж — всего-то пройти два поля и спуститься вниз. Не бойся, быков нет.
— Дорогой, — язвительный тон сменился на милостивый или, во всяком случае, стал гораздо мягче. — Надеюсь, ты все-таки хочешь, чтобы мы приехали.
— Конечно, — сказал я. — Что ты такое говоришь?
— Я никогда не знаю, чего ожидать, после того как ты пообщаешься со своим профессором. Когда он рядом, это как проклятье… А вот и мальчики, — продолжала она совсем другим голосом. — Они хотят поздороваться с тобой.
Голоса моих пасынков, как и их лица, невозможно было различить, хотя Тедди было двенадцать, а Микки десять. Все говорили, что они похожи на отца, погибшего в авиакатастрофе за два года до нашего с Витой знакомства. Судя по фотографии, которую они повсюду таскали с собой, это действительно так. У него — и у них — был классический тевтонский череп под коротко стрижеными волосами, как у многих молодых
