– Совсем небольшой, – сказал я. – Мне посчастливилось принести синьоре Бутали несколько книг из библиотеки, и она была настолько любезна, что сыграла для меня. Приглашение на обед я получил несколько позже.
– Понятно, – сказал ректор.
Он снова посмотрел на меня. Но взгляд был несколько иной. Оценивающий.
Взгляд мужа, который вдруг задается вопросом, с какой стати его красавице жене пришло в голову играть на рояле совершенно постороннему человеку, а затем приглашать его на обед. Было очевидно, что прежде с ней такого не случалось.
– Вы любите музыку? – спросил он.
– Страстно, – ответил я, надеясь, что наконец-то он утолит свой интерес.
– Хорошо, – снова повторил он. И внезапно выпалил следующий вопрос:
– Сколько всего было гостей?
Я почувствовал, что попал в ловушку. Ответив, что гостей было шестеро, я бы солгал, в чем он мог убедиться, задав тот же вопрос жене и тем самым поймав в ловушку и ее.
– Вы меня не правильно поняли, профессор, – поспешно проговорил я. – Прием был в воскресенье утром.
– Значит, на обеде вас не было?
– Я был и на обеде, – сказал я. – Меня привел профессор Донати.
– О!
Я покрылся испариной. Ничего другого я не мог сказать. Всегда можно спросить если не жену, то горничную.
– Это был музыкальный вечер, – объяснил я. – Мы пришли главным образом затем, чтобы послушать игру синьоры Бутали. Она играла до самого нашего ухода. Этот был незабываемый вечер.
– Я в этом уверен, – ответил он.
Так или иначе, я совершил оплошность. Приехав на следующий день в Рим, синьора Бутали могла рассказать ему совершенно другую историю. Например, что в воскресенье вечером обедала одна, а потом, почувствовав внезапное беспокойство, рано утром отправилась в Рим, чтобы быть рядом с ним.
– В Риме, – сказал он, следуя ходу своих мыслей, – я почти потерял связь с Руффано.
– Да, – сказал я. – Это вполне понятно.
– Хотя друзья-доброжелатели сделали все, от них зависящее, чтобы меня как следует информировать. Правда, некоторые руководствовались отнюдь не доброжелательностью.
Я улыбнулся. Точнее, заставил себя улыбнуться. Ректор снова буравил меня взглядом.
– Вы сказали, что всего неделю в Руффано? – снова спросил он.
– Сегодня ровно неделя, – сказал я. – Правильно. Я приехал в прошлый четверг.
– Из Турина?
– Нет, из Рима. – Я чувствовал, как на лбу у меня выступает пот.
– Вы работали в одной из римских библиотек?
– Нет, профессор. Я был там проездом. Мне вдруг захотелось посетить Руффано. Я нуждался в отдыхе.
Даже для меня самого рассказ мой звучал лживо. Ему он, наверное, казался ложью вдвойне. Я слишком нервничал, и он наверняка это заметил.
Некоторое время он молчал, прислушиваясь к голосу синьоры Бутали, которая наверху разговаривала по телефону, как несколько минут назад мы прислушивались к его голосу.
– Прошу меня извинить, синьор Фаббио, – сказал он после затянувшейся паузы, – за то, что задаю вам столько вопросов. Видите ли, в Риме мне досаждали телефонными звонками с некими намеками по поводу профессора Донати. Я пытался проследить, откуда звонят, но узнал лишь то, что звонят по местному телефону. И самое странное, что звонившая – это была женщина, поскольку я слышал, как она шепотом давала инструкции, – – говорила не сама, а через третье лицо – мужчину. Я вдруг подумал – и простите мне, если я ошибаюсь, – что вы могли бы быть тем человеком, который сумеет кое-что рассказать мне про эти звонки.
Должно быть, мой изумленный вид убедил ректора в ошибочности его предположения.
– Я ничего не знаю ни про какие звонки, профессор, – сказал я. – Пожалуй, лучше всего сразу сказать вам, что я работаю в Генуе, в туристической фирме и сопровождал автобус с туристами из Генуи в Неаполь через Рим. Разумеется, я вам не звонил. До приезда в Руффано я никогда не слышал вашего имени.
Ректор протянул мне руку.
– Достаточно, – сказал он. – Прошу вас, больше не думайте об этом.
Выбросьте из головы. И никому об этом не говорите, прежде всего моей жене.
Эти звонки так же неприятны, как анонимные письма, но уже больше недели назад они прекратились.
Над входной дверью раздался тревожный звонок.
– Это комиссар полиции, – сказал ректор. – Или врач. Еще раз приношу свои извинения, синьор
