Как мы уже знаем, Фернан, вернувшись в Париж, остался у своей соблазнительницы Тюркуазы, которая в несколько дней увлекла так несчастного Роше, что он окончательно обезумел и страстно влюбился в молодую очаровательницу. В это время он совершенно забыл об Эрмине и их ребенке и находился в каком- то чаду ее чарующей власти, мешавшем ему даже осмыслить свое положение.
Как уже нам известно, Тюркуаза не хотела рассказывать Фернану про свою прошедшую жизнь. Все, что он мог узнать от нее, заключалось только в том, что она сказала ему, что была распутной женщиной до тех пор, пока не полюбила его.
Фернан Роше ни о чем не расспрашивал.
Тюркуаза хорошо поняла, что единственным средством покорить и привязать окончательно к себе этого человека, привыкшего жить с женой — прелестным, чистым, благородным и вполне возвышенным созданием, — было сделаться живой противоположностью.
Тюркуаза была совершенно права. Тайна слабостей человеческого сердца именно и заключается в противоположностях.
Она начала с того, что выставила Фернану всю непрочность их настоящего положения и в особенности любви.
— Поэтому, — продолжала она, — я уже начертила и составила вполне план моего с тобой поведения. Друг мой, ты возвратишься сегодня же домой.
Фернан вздрогнул как ужаленный и с испугом посмотрел на Тюркуазу.
— Сегодня вечером, — начала она снова, — ты выдумаешь для твоей жены какую-нибудь причину, которая бы могла хоть несколько оправдать твое двухнедельное отсутствие. Ты будешь приходить сюда каждый день во всякую пору… не полный ли ты здесь властелин?
Тюркуаза ласково провела рукой по голове задумавшегося Фернана.
— Но покуда, мой милый друг, — сказала она, — воспользуемся последним днем нашей счастливой жизни. Погода прекрасна, я велю заложить карету, и мы поедем в лес кататься.
В продолжение целого часа ловкая сирена окончательно настроила полупомешанного Фернана и довела его до такого положения, что он уже окончательно был не в состоянии мыслить о том, что он делает.
Фернан был на все согласен. Эрмина пропала безвозвратно, так как ее муж согласился обманывать ее.
В час Тюркуаза и Фернан сели в коляску и поехали в лес.
Экипаж соблазнительницы проехал по Амстердамской улице через Гаврскую площадь и выехал в улицу Исли.
Фернан невольно вздрогнул.
— Мой бедный друг! — проговорила Тюркуаза насмешливо, — мне кажется, что было бы гораздо лучше, если бы я высадила вас теперь же здесь, около вашего дома.
— Нет, нет, — прошептал он, — я люблю вас.
Коляска быстро пронеслась в Елисейские поля, а оттуда в Булонский лес и увезла с собой женщину- вампира и ее жертву. Было два часа.
В это же время Рокамболь, уже получивший особенные инструкции от сэра Вильямса, подъехал к павильону Эрминонвиль, где уже остановился экипаж Тюркуазы.
Мнимый шведский дворянин находился всего в двух шагах от них. Он молча поклонился Фернану и бросил презрительный взгляд на молодую женщину.
Фернан не мог не заметить того, что Тюркуаза мгновенно побледнела и нервно вздрогнула.
— Боже! Что с вами? — прошептал он.
— Ничего, ничего, — пролепетала она изменившимся голосом.
Фернан посмотрел в сторону и тогда только заметил Рокамболя.
Появление его, в свою очередь, смутило и Фернана. Рокамболь подъехал к коляске и разыграл ту сцену, которую сэр Вильямс предвидел заранее.
Тюркуаза, конечно, притворилась глубоко смущенной и закрыла свое лицо руками.
Фернан был бледен и взволнован, но выслушал ..молча виконта до конца.
— Виконт, — наконец, сказал он, — мы, кажется, известны уже друг другу, так что наши объяснения были бы излишни.
Виконт молча поклонился.
— А теперь, — продолжал Роше, — позвольте попросить вас запомнить, что завтра, в этот же час, вы получите обратно все ваши вещи и все то, что принадлежало вам.
— О, милостивый государь, — заметил небрежно Рокамболь, — не позволите ли вы мне оказать маленькую любезность этой даме?
— Вы ошиблись, милостивый государь, — ответил гордо Фернан, — моя дама не принимает ничего без моего позволения.
— Мне ничего не надо, — проговорила Тюркуаза, бросив на Рокамболя взгляд, полный ненависти.
— Теперь, — продолжал виконт, — вы должны понять, что нам следует еще увидеться с вами. Наше знакомство, начавшееся так хорошо…
— Должно иметь свои последствия, — добавил Роше гневным голосом. — Я совершенно согласен с вами и потому-то всегда и готов к вашим услугам, но это будет не ранее того времени, когда я освобожу мою даму от всяких отношений к вам. Это, конечно, будет сделано завтра же. Ну, а послезавтра я буду иметь честь представить себя в ваше распоряжение.
— Тот, кто находится теперь перед вами, милостивый государь, — ответил . Рокамболь, — приехал только сегодня и собирался уехать завтра же «утром. Я смею предполагать, что это положение, в которое я был поставлен вами, дает мне право на некоторые преимущества, как, например, драться тогда, когда это будет возможно для меня.
— Вполне согласен.
— Ровно через неделю и в этот же самый час, так как я приеду поутру и буду иметь возможность успеть прислать вам моих секундантов.
— Хорошо, — ответил Фернан, — итак, через восемь дней я буду ждать ваших секундантов.
Виконт молча, , но любезно поклонился Тюркуазе, пришпорил свою лошадь и быстро ускакал.
— Домой, — распорядилась Тюркуаза. Коляска повернула назад и помчалась. Фернан и Тюркуаза молчали всю дорогу.
Когда экипаж остановился у крыльца, Тюркуаза выпрыгнула из него, поспешно взбежала в отель и скрылась в своем будуаре.
Фернан последовал за нею.
Молодая женщина упала на диван и залилась слезами.
Фернан нагнулся к ней, взял ее за руку и тихо сказал:
— Женни!
Она вздрогнула и выпрямилась.
— Уезжайте! Я не хочу более вас видеть!
— Уехать… — повторил он с ужасом.
— Да, потому что это в первый раз теперь я заметила, какое я ужасное и недостойное созданье. Уезжайте, потому что я люблю вас и сама сознаю, что недостойна вашей любви. Уезжайте! Умоляю вас!
И при этом молодая женщина опустилась перед ним на колени, как бы прося о помиловании.
— Вы, — продолжала Тюркуаза, — единственный человек, которого я любила и который позволил мне надеяться в продолжение нескольких дней, что и погибшая женщина может восстановить себя.
Она была прелестна, говоря эти слова.
Фернан стоял молча и любовался ее чарующим взглядом. Наконец он не выдержал и, взяв ее за руку, проговорил:
— Женни! Вы были правы, говоря, что любовь восстанавливает женщину.
Она печально покачала головой.
— Да, вы были правы — продолжал он, — я не хочу знать прошедшего и желаю думать только о настоящем. Женни, забудьте все так, как я забываю. Женни! Я ничего больше не знаю, кроме того, что я люблю вас.
