самоубийства.
Он пил очень немного, так что его самоубийство нельзя бы было приписать припадку опьянения.
— Если задушить его, —думал между тем Рокамболь, — тогда на нем останутся следы моих пальцев.
Но вдруг адское вдохновение осенило воображение низкого бандита.
— Ты умрешь от апоплексического удара, — решил он и, перевернув старика лицом к подушке, сдавил ему горло, а правой рукой воткнул ему в затылок большую золотую булавку.
Старик сильно дернулся, но затем мгновенно упал и умер.
Рокамболь нагнулся и, уверившись, что старик Антон уже более не шевелится, вытащил булавку.
Булавка сделала почти незаметную дырочку, из которой вышла маленькая капля крови.
Бандит вытер кровь и улыбнулся.
— Только один искусный медик. — пробормотал он, — может узнать истинную причину смерти старика… Наш же деревенский хирург, за которым пошлют, засвидетельствует, что он умер от апоплексического удара.
Воткнув затем булавку в подушку, он осмотрел шею и руки покойника и убедился, что на них не было никаких следов и пятен.
— Да, — пробормотал он тогда, — этот дурачина вполне и самым торжественным образом опровергает идею, что память есть особенный дар божий… Рассмотрим это наглядно… если бы у него не было такой хорошей памяти и если бы он забыл о родимом пятне, я позволил бы ему умереть спокойно своей смертью и даже в его управительской шкуре — он мог бы даже обожать меня… а теперь вот результат его памяти…
Окончив эту надгробную речь, Рокамболь отворил свой кабинет, взвалил на себя труп и перенес его туда. Там он бросил его в угол и накрыл всего одеялами.
— Попробуем теперь, — подумал он, — найти средство оправдать себя и объяснить причину его смерти каким-нибудь обыкновенным способом. Надо, во-первых, снести эту особу в его комнату, раздеть там и вообще обставить все дело так, чтобы его нашли в постели… Но вопрос в том, где его комната?
Рокамболь запер свой кабинет и для большей предосторожности взял ключ с собой. Затем он взял свечу и, выйдя на цыпочках из голубой комнаты, пошел в коридор.
За два года перед настоящими событиями он приходил под видом нищего в замок Оранжери, и тогда ему удалось рассмотреть и поразведать очень многое, но он никогда не предвидел того, что ему придется убить старика Антона, а потому-то не позаботился даже узнать, в какой тот спит комнате.
Замок Оранжери был обширен, но, к счастью, он не был населен. Весь штат прислуги замка состоял всего из четырех лакеев и старой служанки Марионы. Работники, пастухи и все прочие обитатели замка жили в совершенно отдельном здании. Маркиз приехал в замок только с одним лакеем и своим зятем д'Асмоллем.
— Посмотрим и поразмыслим отчасти, — подумал Рокамболь. — Этот осел Антон, постучавшись ко мне, сказал, что он слышал мои шаги, следовательно, по всей вероятности, его комната находится где-нибудь здесь же, подле. Он, конечно, шел мимо моей комнаты, отправляясь спать… Пройдем по этому коридору.
А коридор, по которому он шел, обходил вокруг всего замка, ответвляясь направо и налево от главной лестницы.
Комната виконта д'Асмолля находилась на правой стороне, а комната Рокамболя — на левой.
В силу этого мнимый маркиз стал делать свои разыскания по левой стороне.
Он прошел около двадцати шагов на цыпочках и вдруг увидел свет, выходивший из полуотворенной двери. Тогда он сейчас же затушил свою свечку и пошел вперед с величайшею осторожностью.
Дойдя до двери, он нагнулся и заглянул в щель. Первое, что бросилось ему в глаза, была лампа, стоявшая на столе, а подле нее — большая серебряная табакерка. Тогда он вспомнил, что видел эту табакерку вечером в руках своего управителя.
В комнате стояли большая кровать под пологом и старые кресла. Все стены ее были убраны охотничьей одеждой и оружием… Рокамболь прислушался… Он хотел увериться, что в ней никого нет, и так как не было слышно ни одного подозрительного звука, а ключ находился в двери этой комнаты, то он немного подумал и, наконец, вошел в нее.
Войдя в комнату, он уже больше не сомневался, что это было помещение Антона. В ней все было в порядке, было видно, что старик уже собирался лечь спать и перед сном пошел пожелать своему барину спокойной ночи.
Подле лампы и табакерки лежал номер журнала «Индра и Луара», он был еще в конверте, на котором было написано:
«Господину Антону, управляющему замком Оранжери».
Это указание не оставляло уже никаких сомнений у Рокамболя.
Тогда он возвратился в свою комнату.
Во всем замке царили глубочайшая тишина и спокойствие.
Мнимый маркиз де Шамери вошел в свой кабинет, хладнокровно взвалил на себя труп старика и, не сгибаясь под этой ношей, перенес его в комнату управляющего, где и заперся. Вслед за этим он раздел его, надел ему на голову колпак с кисточкой, уложил в постель, закрыл одеялом до самого подбородка и, когда устроил все это, погасил лампу.
Теперь одно только обстоятельство заставило его несколько задуматься.
— Очевидно, — подумал он, — что старик, ложась спать, запирал дверь на ключ. Как мне выйти теперь отсюда так, чтобы дверь оставалась запертой?
Рокамболь осмотрелся вокруг себя. Комната, занимаемая Антоном, была довольно большая, и в ней было три двери. Через одну из них он вошел, вторая дверь выходила в смежную комнату и запиралась на задвижку. Третья же дверь вела в залу. Засунув свой палец в замочную скважину, он убедился, что дверь заперта на задвижку. Маркиз был не такой человек, который мог забыть свои старые привычки, и вообще всегда носил при себе кинжал. Он, не задумываясь, ввел его в замочную скважину, повернул им и после двух или трех небольших усилий отодвинул задвижку. Дверь была отперта. Тогда мнимый маркиз прошел через нее в большую залу, выцветшие обои которой и мебель, покрытая густым слоем пыли, свидетельствовали, что уже давно никто не входил в нее.
Рокамболь подошел к двери в зале, ключ от нее был в замке, и эта дверь, как и все остальные, выходила также в коридор.
— Я спасен! — вскрикнул тогда Рокамболь.
Он возвратился в комнату управителя, запер дверь изнутри на два поворота ключа, потом вышел со свечою в руке в залу через другую дверь и захлопнул за собой эту дверь, которая таким образом заперлась на задвижку.
— Теперь, — прошептал Рокамболь, — вряд ли кто усомнится в том, что Антон умер не от апоплексического удара.
На другой день после этого мнимый маркиз ровно в семь часов утра вошел в комнату виконта д'Асмолля. Он был вполне спокоен и улыбался, как человек, проведший очень хорошо ночь,
— Что ты думаешь об этом? — спросил де Шамери, подавая виконту д'Асмоллю письмо Концепчьоны де Салландрера.
Виконт внимательно прочел его, потом улыбнулся и ответил:
— Мне кажется, что тебе необходимо как можно скорее превратиться в испанца.
Виконт д'Асмолль хотел еще что-то добавить, но внезапный шум в замке и голоса нескольких человек заставили его замолчать.
В эту минуту в комнату к виконту вбежал его лакей.
— Сударь! — вскричал он. — У нас несчастье!..
— Что такое, Жозеф?
— Антон умер…
— Умер?
— Да, его нашли мертвым в постели.
— Это немыслимо! — вскрикнул Рокамболь с выражением самой эффектной горести.
