маркизу, как только мог. Основных причин для разногласий было четыре.
Первая в какой-то степени анекдотична, но она на самом деле не столь поверхностна, как можно было бы подумать. Речь идет о пресловутом деле тепуцкве. В силу большой удаленности от метрополии вице- король Новой Испании получил право чеканить монету, чтобы таким образом избежать перевозки фондов между Кастилией и Мексикой по морям, кишащим французскими корсарами. Из соображений мелочной экономии Мендоса решил, что для торговли с индейцами сгодятся и медные деньги (тепоцтли), а золото и серебро пойдет на расчеты с испанцами. Однако индейцам такой расклад не понравился, и они выбрасывали ничего не стоившие монеты в озера и реки. Мендоса был вынужден заменить медную монету-тепуцкве на серебряную. Но новые монеты были столь крошечными, что их едва можно было ухватить и удержать двумя пальцами. Индейцам они также пришлись не по вкусу: коренное население вернулось к доиспанской традиции расчетов в зернах какао. Экономическая сегрегация и раскол монетарной системы возмутили Кортеса. После периода эйфории он разглядел истинное лицо Мендосы. Дискриминационная политика вице- короля была тем более неприемлема, что вопрос о наличии души у индейцев и их пригодности для христианизации был окончательно решен буллой папы Павла III «
Вторая проблема, вызвавшая у Кортеса серьезное беспокойство, заключалась в учреждении инквизиции в Мехико. Хотя Зумаррага, епископ и апостолический инквизитор, официально не объявил об организации трибунала в Новой Испании, он был вынужден под давлением Мендосы открыть процессы против индейцев. Незачем говорить об абсурдности преследования за идолопоклонство коренного населения, которому против воли навязали католицизм после трех тысяч лет существования их религии. Кортес пытался бороться с установлением в Мехико инквизиторских порядков и препятствовать распространению власти трибуналов на индейцев, но Мендоса вышел победителем из этой схватки. Перед инквизиторами предстали касики, не отступившиеся от многоженства, жрецы культа, уничтоженного с приходом христианства, и конечно же обычные мирные обыватели-науа, обвиненные соседями из зависти в том, что держали зарытыми в саду древних идолов или возносили молитвы ацтекским богам.
В 1539 году вице-король решил использовать инквизицию, чтобы разделаться с неугодными индейскими вождями, приведенными к власти Кортесом еще во времена конкисты. В архивах Мехико сохранился протокол показательного процесса над доном Карлосом Ометочцином, касиком Текскоко.[229] Кроме несправедливости самого процесса как такового, Кортес обличал его заказной политический характер. Дон Карлос был известной фигурой. Он стал одним из первых сыновей индейских вождей, прошедших обучение в францисканских монастырях. Юный Карлос рос в доме Кортеса, который уделял ему большое внимание, как и детям Мотекусомы. Жители Текскоко стали союзниками Кортеса с первых же дней конкисты, и потому он всегда к ним благоволил. При крещении правитель Икстлильксочитль принял имя Эрнандо Кортес Икстлильксочитль. После смерти в 1531 году ему наследовал его брат Карлос Ометочцин. В 1539 году дон Карлос был арестован по обвинению в многоженстве и идолопоклонстве и предстал перед судом инквизиции. У следствия не было на вождя Текскоко ничего. Он признался в содержании любовницы, но отверг все обвинения в идолопоклонстве, выдвинутые против него подкупленными или имевшими личный интерес свидетелями. Однако это не остановило инквизиторов, и после пяти месяцев дознания ими был вынесен смертный приговор. В воскресенье 30 ноября 1539 года дон Карлос был сожжен заживо в присутствии вице-короля Мендосы. Это было оскорблением для всего народа науа и пощечиной Кортесу, всегда отстаивавшему права индейцев, в том числе и на сохранение традиционных обрядов. Мендоса продемонстрировал свою настоящую политику – политику репрессий. Хорошими индейцами считались только забитые создания, а высокообразованный диалектик и знаток латыни дон Карлос Ометочцин не мог устраивать испанские власти. Мендоса видел политическую угрозу возрождения индейского самосознания и хотел преподать всем наглядный урок. В воскресный день он принес христианскую человеческую жертву, покарав мнимого защитника жертвоприношений языческих.
Третьей причиной конфликта явилась ситуация в Новой Галисии. 23 июля 1532 года в Мехико прибыл некто Альвар Нуньес Кабеса де Вака, переживший невероятные приключения. В июне 1527 года он вышел в море в качестве казначея экспедиции Нарваеса к берегам Флориды. В этом гибельном походе нашли свою смерть почти все участники, кроме четырех моряков, среди которых был и Кабеса де Вака. Пережив бури и лишения, он пешком пересек американский континент от Флориды до северной Мексики. Спускаясь вдоль тихоокеанского побережья, он встретил наконец людей Гусмана, которые не поверили ни единому его слову, но препроводили тем не менее к Антонио де Мендосе. Вице-король, напротив, выслушал рассказ о восьми годах скитаний по неизведанному еще уголку Америки с неподдельным интересом.[230] Вероятно, чтобы придать себе вес, Кабеса де Вака приукрасил свою повесть, так понравившуюся вице-королю. Мендоса был так воодушевлен услышанным, что решил организовать экспедицию и покорить север Мексики, который в то время населяли воинственные индейцы.
По преданиям науа, именно на севере находились семь пещер, откуда вышли все месоамериканские народы. Эти мифические семь пещер (Чикомозток) породили у испанцев другую легенду, светящуюся манящим блеском драгоценных камней и серебра, – предание о сказочных семи городах Сиболы. Вице- король был в числе тех, кто верил в нее. Единственной целью завоевания севера были поиски знаменитых изобилующих серебром городов. Мендоса нашел себе компаньона в лице францисканца Маркоса де Ниса, недавно приехавшего из Перу. Отважный путешественник выступил в поход 7 марта 1539 года из Кулиакана на северо-западе Мексики, но уже через шесть месяцев вернулся в Мехико. Очевидно, что за столь короткий срок совершить описанную им одиссею было просто невозможно, [231] но его романтический рассказ, полный описаний вымышленных богатых городов, очаровал вице- короля. Мендоса отдал приказ Франсиско Васкесу де Коронадо, преемнику Гусмана и Переса де ля Toppe на посту губернатора Новой Галисии, снарядить уже настоящую экспедицию к Сиболе. В начале 1540 года Коронадо отправился исследовать неведомые земли севера.
Все это не могло понравиться Кортесу. Поскольку Новая Галисия входила в Новую Испанию, генерал- капитаном которой он являлся, то именно ему принадлежала монополия на все военные операции. Эрнан оспаривал законность экспедиции, которую Мендоса предпринял без его предварительного согласия. Сомнительно, чтобы в пятьдесят пять лет Кортес желал принять личное участие в завоевании северных чичимекских территорий, скорее это был вопрос принципа. Сибола открывала брешь в его империи и задевала его интересы. В действиях Мендосы чувствовалось нечто большее, чем простое пренебрежение формальностями.
Четвертая причина ссоры получила самое жестокое выражение. Завидуя морской империи Кортеса, Мендоса решил установить собственную монополию на тихоокеанскую навигацию. 8 июля 1539 года Кортес отправил в Калифорнию четвертую экспедицию. Из Акапулько вышли три корабля под командованием Франсиско де Уллоа с заданием продолжить исследование Калифорнии и найти Диего Хуртадо де Мендоса, пропавшего в 1532 году. Хотя один корабль, сильно потрепанный штормом, был вынужден повернуть назад, два других достигли Санта-Круса. Старый форт Кортеса сожгли индейцы. Уллоа тщательно исследовал весь Калифорнийский залив (сегодня море Кортеса) до устья Колорадо. Затем, обогнув мыс Сан-Лукас, он прошел вдоль западного побережья Нижней Калифорнии до Кедрового острова, на котором высадился 20 января 1540 года. Уллоа провозгласил присоединение всех открытых земель к испанской короне, и его шкипер нанес на бумагу первую в истории карту Калифорнии. Достигнув широты современного Сан-Диего, капитан повернул в обратный путь.
Пока Уллоа плавал, Мендоса нанес Кортесу неожиданный удар. В конце августа 1539 года без какого- либо позволения со стороны Карла V вице-король объявил об установлении собственной монополии на морское сообщение в Южном море и получении на этом основании в частное владение всех портов на
