побережье. Морские верфи Тегуантепека были секвестированы.
Всех людей Кортеса, работавших в порту, плотников и моряков арестовали, а корабли конфисковали. Это было не просто проявлением взыгравшей алчности, а настоящим объявлением войны маркизу. Мендоса вышел за пределы закона и продемонстрировал, что его власть основана исключительно на силе. Первое время Кортес надеялся уладить дело, послав эмиссаров ко двору. В октябре защищать его интересы перед королем и Советом Индий отправились трое его доверенных лиц. Но кризис оказался серьезнее, чем предполагал Кортес, и в ноябре он решил вернуться в Испанию: ему снова предстояло объясняться с королем, который один только мог восстановить справедливость.
Когда флагманский корабль экспедиции Уллоа вернулся в Сантьяго-де-Колима, первого же матроса, ступившего на берег, немедленно арестовали. Экипаж снова вышел в море и попытался укрыться в Гуатулько, но и там порт захватили войска вице-короля, а команда была взята в плен. Кортесу нанесли невыносимое оскорбление. На этот раз душевные раны не могли затянуться.
Эрнан оставил донну Хуану в ее доме в Куэрнаваке вместе с дочерьми. С собой он взял двух сыновей – Луиса и Мартина. Старший сын остался при дворе еще в 1530 году, поступив на службу к принцу Филиппу. Кортеса, как и всегда, сопровождал Андрее де Тапиа. В этот раз его эскорт уже не был столь пышным, как в былые времена. Конечно же он путешествовал с достойной свитой, но внешний блеск уже не интересовал его. Время играло против него; Кортесом овладевало то бешенство, то глухое отчаяние.
Время разочарований (1540–1547)
В феврале 1540 года Кортес прибыл в Испанию. Страна находилась в глубоком кризисе. Император был в трауре: его супруга Изабелла Португальская скончалась от родов в Толедо 1 мая 1539 года. Самого Карла не было в стране: он воспользовался перемирием с Франциском I, чтобы подавить мятеж во Фландрии, пройдя по территории Франции. Даже его родной город Гент не избежал кровавых репрессий. Император был банкротом: несмотря на золото и серебро Перу, принявшей эстафету у Мексики, испанская казна снова оказалась пустой. Император был осажден со всех сторон: Венгрия подвергалась атакам Сулеймана, а турецкий флот угрожал навигации в Средиземном море.
Маркиз вернулся в Испанию «богатым и со свитой, но скромнее, чем в прошлый раз», сообщает Лопес де Гомара.[232] Его приняли неплохо. Он был вхож в Совет Индий, куда его неоднократно приглашали объяснить положение дел. Кортес мог рассчитывать на дружбу председателя Совета Гарсии де Лоаиса, кардинала Сигуэнцы. В Мадриде он жил в домах командора Кастилии. Франсиско де лос Кобос, королевский секретарь и муж красавицы Марии де Мендоса, был внимателен и даже предупредителен. Кортес составил жалобу, в которой изложил все обиды, нанесенные ему вице-королем Мендосой. Конфискация пяти кораблей в Тегуантепеке была уголовно наказуемой, так как являлась чистой воды воровством, но главное, что она нанесла чувствительный удар по финансам маркиза. Кортес вложил все свои средства в освоение Южного моря, и забрать его корабли значило лишить его состояния. Вместе с делом о двадцати трех тысячах вассалов и экспедициями к Сиболе материалов для расследования было предостаточно, о чем Кортес говорил спокойно, но твердо.
Но лицемерие не сказало еще своего последнего слова. Придворные шаркуны, обещая помощь, намекали, что его собственное дело еще не закрыто. Все знали, что его дело было сфабриковано и не подкреплялось надежными доказательствами. Можно ли всерьез подозревать Кортеса в поощрении каннибализма или уклонении от строительства церкви? Или обвинять в развязывании войны, ссоре с первой женой Каталиной Хуарес или противодействии экспедиции Нарваеса? Этот процесс был нужен, чтобы держать Кортеса на поводке и ослабить то влияние, которое он продолжал оказывать на всю Новую Испанию.
Как и ожидал маркиз, вскоре после его отъезда на северо-западе Мексики вспыхнуло восстание индейцев. Мятеж Микстона вынудил Мендосу обратиться к ветерану конкисты и специалисту по силовым действиям Педро де Альварадо. Но 24 июня 1541 года испанцы потерпели чувствительное поражение на севере Гвадалахары. Гватемальский аделантадо пал на поле брани,[233] и вице-королю пришлось самому отправляться на земли чичимеков во главе пятидесяти тысяч науа, призванных в войско по этому случаю. Бои велись полгода и нанесли тяжелый ущерб западным территориям.
Васкес де Коронадо со своей экспедицией до 1542 года колесил по северной Мексике и современному юго-западу Америки. Он открыл Скалистые горы, рио Колорадо, Большой каньон, Нью-Мексико и Аризону, вступил в контакт с индейцами Зуньи и Пуэбло. На своем пути он встречал только бескрайние пустыни, где гуляли ветер и стада бизонов. Сибола и Квивира оказались мифом.
В то время как в Вальядолиде проходил знаменитый съезд юристов и теологов, решавший судьбу индейцев, Карл V решил вернуться из Германии, где он председательствовал на сейме в Регенсбурге. Но путь его лежал не в Испанию, а в Алжир, который он вознамерился отбить у турок. Испытывая тяжелые политические трудности, Карл, по-видимому, замыслил повторить успех покорения Туниса в 1535 году, который позволил ему предстать вождем христианского мира и вернуться на следующий год в Рим триумфатором. В условиях неослабевающего мусульманского давления Карл V решил провести демонстрацию силы. Он склонялся к этому охотно, так как его извечный соперник Франциск I разыгрывал прямо противоположную партию, ища союза с Сулейманом Великолепным. В сентябре 1541 года Карл V собрал на Балеарских островах гигантскую армаду из четырехсот пятидесяти боевых кораблей и шестидесяти пяти галер, на борту которых находилось двенадцать тысяч моряков и двадцать четыре тысячи солдат – немцев, итальянцев и испанцев. Король готовился штурмовать Алжир.
Адмирал Кастилии Энрике Энрикес предложил Кортесу принять участие в экспедиции. Как мог конкистадор отклонить такое предложение своего покровителя и к тому же родственника жены? Именно его стараниями Эрнан получил титул маркиза. Возможно, Энрикес обещал, что его участие будет отмечено императором и вернет ему расположение монарха. И Кортес с двумя сыновьями взошел на палубу адмиральской галеры, волею случая носившей имя «
13 октября Карл V, расположившийся на галере главнокомандующего, высадился на Майорке. Погодные условия не обещали ничего хорошего, но король не желал слушать ничьих советов. 21-го армада вышла в море и взяла курс на Алжир. Два дня корабли трепала сильная буря, не давая высадиться. 24-го Карл V смог, наконец, ступить на сушу вместе со своими немецкими и итальянскими солдатами и осадить Алжир. Буря не унималась, вдобавок начался ливень, напоминавший прелюдию к Великому потопу. 26-го во время бури пираты под предводительством Рыжей Бороды контратаковали.[234] Итальянцы в панике разбежались, и Карл V был обязан своим спасением лишь беспримерному мужеству немецких ландскнехтов, оградивших его живой стеной; на рейде буря уничтожила сто пятьдесят кораблей; испанцы так и не смогли высадиться.
Первый штурм окончился неудачей, и испанский король заговорил об отступлении. Кортес онемел от удивления. Он, взявший Мексику с шестью сотнями солдат и не раз выходивший победителем из гораздо более опасных ситуаций, не мог представить себе, что с тридцатью шестью тысячами человек и более чем пятьюстами кораблей нельзя захватить Алжир. Даже в бурю. Поэтому он предложил императору возглавить испанский отряд, еще не участвовавший в деле, и лично повести его на штурм города. Он чувствовал себя в силах разгромить воинство Рыжей Бороды.
