– Боюсь, – благоговейно прошептал Мелькор, – что, высказавшись столь красноречиво, рыбина вот-вот взорвется.
Ланда сотворил крест всеми пятью пальцами и лишь затем завернул рыбину в полотно.
– Или это мое собственное сердце, – прошептал Мелькор, но так, чтобы Ланда услышал, – вот-вот взорвется?
– Такое, говорят, случается с людьми, на которых навели порчу… – Ланда задумчиво поглядел на Мелькора.
И Мелькор с криком упал на колени, уже покрытые синяками и кровоточащие от молитв, и, плача, схватил подол сутаны Ланды.
– Я должен покаяться!
Услышав это, Ланда нахмурился. Потом с преувеличенной мягкостью коснулся кончиками пальцев сальной, выбритой макушки Мелькора.
Едва слышно картограф продолжал:
– Есть одна женщина… одна из их маленьких… правду сказать, не выше карлицы. Но миловидна… Каждый день на этой неделе она приходила к воротам и приносила цветы. Вчера я подошел к воротам, чтобы посмотреть, так ли она красива вблизи, как издалека, и убедиться, настоящая она или колдовское наваждение. Я никогда не вдыхал благоухания столь сладкого, как от ее цветов…
– Тиксзула, – сплюнул Ланда. – Прельстительный запах.
– Пусть она мала ростом, но приятна для взора…
– Дым! – Ланда вырвался из цепкой хватки Мелькора. – Дым, извергнутый из пасти змеи!
– Так, значит, она видение!
– Эта потаскуха – жена Кукума, или точнее, его вдова. Она думает, ее муж жив. Она надеется запахом тиксзулы смягчить мое сердце.
– Она прельстительно красива, – заплакал Мелькор. – От тоски я теряю рассудок. Мне стыдно в этом признаться!
– Глупец! Ты думаешь, я не ведаю о твоей похоти?
– Не думай, что я не бичевал себя, – воскликнул Мелькор, из его коленей сочилась кровь. – Всю прошлую неделю я ел зеленые плоды и пил гнилую воду! Я не сплю, но каждую ночь тружусь над огромной разукрашенной картой Святой земли для наставления сотен сирот на нашем попечении. По краю я рисую путь Господа нашего Христа на Голгофу, как ты приказал…
– Хорошо.
– …а также полную карту Юкатана, которая прямо сейчас, пока мы говорим, становится все ближе к истине. Но сколько бы я ни истязал себя, мне все кажется, я вот-вот паду под гнетом моего унижения, я…
– Ты не можешь сдержаться и следуешь за ней.
– И страшусь за нее! Всякий раз, когда я вижу, как наши стражники грозят ей мечами и пиками, как только она подойдет к воротам…
– Да, она приходила всю неделю, – согласился Панда. – Она приносила мне лучшее, что у нее есть: жирную индейку, черный мед в сотах, крупные бурые яйца, шоколад, а последние три дня – цветы. Ее дары, с моего разрешения, делит между собой стража. Писец написал для нее письмо, которое она подложила в корзинку с дарами. Один из служек принес его мне, но я выбросил его за ворота. Я не желаю иметь с нею дела, и все же она упорствует. Но сегодня на закате тело Кукума польют расплавленным воском и подожгут вместе с книгами, которые он показал мне в своем тщеславии, дабы просветить меня в так называемых достижениях своего народа. У тебя удивленное лицо, а ведь он так и сказал: «достижениях». Не могу передать, как возмутила меня его наглость. Но сегодня она узнает правду.
– А теперь, – продолжал Ланда, – позволь, я расскажу тебе одну историю, чтобы ты лучше понял, какая опасность тебе грозит. Садись… – Ланда пододвинул табурет, на который Мелькор, поскуливая от боли, опустил свой костлявый зад. – Отдохни, бедняга. До чего же ты себя измучил!
А потом Ланда рассказал Мелькору такую историю…
Однажды Сатана замыслил свергнуть власть Бога над ангелами. Прикинувшись душой, выпущенной из Чистилища, Враг рода человеческого стоял перед вратами Рая, пока его упорство не открыло их перед ним.
– Но это же невозможно! – испугался Мелькор. – Как Бог это допустил?
– Космос обширен, – Ланда тяжко, будто от боли, вздохнул, – и Ему о стольком надо позаботиться! Он не может один присматривать за всем. И потом, кому же, если не собственному Привратнику, Ему доверять?
– Я думал, Он вездесущий! – не унимался Мелькор, которому становилось все более не по себе, ведь рыбина продолжала отравлять воздух. – Я думал, Он никому не доверяет!
– Да, Он вездесущий! – согласился Ланда. – Да, он никому не доверяет! Но это еще не значит, что Он во всевмешивается и все под себя подмял! Но не тревожься, от того Привратника
