его сажают в главный экипаж напротив его мнимой госпожи, колено в колено.
Вместо того чтобы запрячь берлину двойкой, тройкой, в крайнем случае, четверкой лошадей, впрягли шестерку, забыв, что на подобную упряжку имеет право только король.
Вместо того чтобы до зубов вооружить телохранителей, им привесили на пояс небольшие охотничьи ножи, пригодные, в лучшем случае, для схватки врукопашную, а в чемоданы упрятали пистолеты и мушкетоны, положив их на красное, расшитое золотом одеяние (в него король был облачен в Шербуре).
Вместо того, наконец, чтобы взять с собой г-на д'Агу — решительного, превосходно знающего дорогу, человека, за которого перед королем ручался г-н де Буйе, — взяли г-жу де Турзель, гувернантку детей Франции. Госпожа де Турзель требовала своего права во имя придворного этикета и одержала верх над г- ном д'Агу, требовавшего своего права во имя преданности.
Кроме перечисленных, все остальные предосторожности были приняты.
Quos vult perdere Jupiter dementat! note 9
XXIX. В ПУТИ
Неожиданно каминные часы стали отбивать одиннадцать. Каждый удар отдавался в сердце беглецов, заставляя их вздрагивать. Но они приободрились и решили выходить. Теперь надо посмотреть, каким образом им удалось пробраться во двор?
Произошло это так.
Госпожа де Рошрёль, чье дежурство заканчивалось 12 июня, занимала небольшую комнату; дверь из нее вела в покои, пустовавшие полгода.
Они принадлежали г-ну де Вилькье, первому дворянину королевских покоев. Пустовали они потому, что г-н Вилькье эмигрировал. Из этих апартаментов, расположенных на первом этаже, был выход во двор Принцев. Комната г-жи де Рошрёль прилегала к комнате наследной принцессы.
Как только 11 июня г-жа де Рошрёль покинула дворец, король с королевой осмотрел ее комнату. Под предлогом, будто необходимо предоставить юной принцессе более просторное помещение, королева объявила, что оставляет за собой эту комнату, а горничная дофина отныне разместится в апартаментах фрейлины г-жи де Шиме. Ключ же от апартаментов г-на де Вилькье она потребовала у г-на Ренара, смотрителя строений, передавшего его королю 13 июня.
Сколь бы многочисленной ни была дворцовая охрана, у двери в эти покои, где три месяца никто не жил, часового поставить забыли. Кроме того, часовые во дворах привыкли, что в одиннадцать часов Тюильри одновременно покидает множество людей. Поэтому, когда королевская семья оказалась в апартаментах г-на де Вилькье и пробило одиннадцать, у нее появилась надежда, что удастся выбраться из дворца.
Провезти королевское семейство через Париж брался г-н Ферзен. Переодевшись в кучера, он должен был ждать в фиакре у прохода на улицу Эшель и оттуда отвезти беглецов к заставе Клиши, где дорожную берлину спрятали у некоего англичанина, г-на Крауфорда.
Трем телохранителям надлежало следовать за берлиной в фиакре.
Обе горничные, г-жа Брюнье и г-жа де Невиль, должны были дойти пешком до Королевского моста, где уже стояла запряженная парой лошадей карета, в которой им следовало выехать в Кле и ожидать там королеву.
Итак, сначала из Тюильри вышла мадам Елизавета с дочерью короля; за ними следовала г-жа де Турзель с дофином и в сопровождении телохранителя.
Обе группы шли друг за другом на расстоянии двадцати метров. Навстречу им попался часовой. Заметив первых двоих, он остановился.
— О тетушка, мы пропали! — прошептала юная принцесса. — Этот человек нас узнал.
Мадам Елизавета молча шла вперед.
Наследная принцесса ошиблась: их не узнали, а если даже узнали, то человек этот оказался другом.
Часовой повернулся к ним спиной и пропустил. Через пять минут г-жа де Турзель, обе принцессы и дофин уже сидели в фиакре, поджидавшем их на углу улицы Эшель.
Господин Ферзен замаскировался так удачно, что его не признали даже принцессы. Зато он сразу их узнал и, спрыгнув с козел, распахнул дверцу, предложив садиться в экипаж.
Когда г-н Ферзен уже закрывал дверцу, мимо проезжал порожний фиакр; заметив стоящего собрата, кучер тоже остановился и завел с г-ном Ферзеном разговор о текущих делах. Господин Ферзен, человек остроумный, блестяще поддержал беседу и, достав из кармана картонную табакерку, предложил своему коллеге понюшку. Тот глубоко запустил пальцы в табакерку, долго, с наслаждением нюхал табак, по мнению Сганареля и Аристотеля, ни с чем не сравнимый, и лишь после этого уехал.
Тут в сопровождении телохранителя появился король; заложив руки в карманы, он шагал вразвалку, как истинный обыватель.
Позади короля следовал второй телохранитель. При подходе к карете у короля оторвалась пряжка башмака; он не пожелал остановиться из-за такого пустяка, однако шедший сзади телохранитель подобрал ее.
Господин Ферзен, подойдя к королю, спросил:
— А где же королева, государь?
— Королева следует за нами, — ответил Людовик XVI и сел в экипаж.
Все ждали королеву. Прошло полчаса, но она все не появлялась. Что же произошло?
Мария Антуанетта заблудилась. Она уверяла своего провожатого, третьего телохранителя, что проход на улицу Эшель находится справа; он же доказывал, но робко, так как сам едва знал Париж, что проход слева; королева, казалось, настолько уверовала в собственную правоту, что телохранитель уступил. Они вышли к Сене, долго блуждали по набережным, перешли мост и углубились в Паромную улицу. Королеве пришлось признать свою ошибку, но они уже совсем сбились с дороги. Телохранитель вынужден был спрашивать, где искать проход на улицу Эшель; им пришлось второй раз пересекать площадь Карусель. Под аркой они встретились с лакеем, державшим два факела, и каретой, ехавшей резвой рысью; чтобы не попасть под колеса, королева еле успела прижаться к стене.
В карете ехал Лафайет. Телохранитель бросился вперед, чтобы прикрыть ее. Но королева, резко отстранив его, ударила по колесу тросточкой, с которыми женщины ходили в то время, и воскликнула:
— Прочь, тюремщик, я больше не в твоей власти!
Эпизод этот всего лишь легенда. В отличие от нее, телохранитель в своем рассказе утверждает: королева пришла в такой ужас, что, отпустив его руку, убежала. Он бросился следом, взял ее за руку и стремительно повлек за собой. Быстрым шагом они миновали площадь Карусель, потом проход на улицу Эшель и, наконец, увидели поджидавший их фиакр.
Господин Ферзен поспешил навстречу королеве и помог ей подняться в экипаж, где она, дрожащая, опустилась на сиденье рядом с королем.
«Моя мать, садясь в экипаж, — пишет в своих „Записках“ дочь короля, — наступила на ногу моего брата, нашедшего в себе силы не закричать».
Для троих телохранителей г-н Ферзен нанял фиакр. Вскочив в него, они приказали кучеру двигаться за первым экипажем.
Господин Ферзен, знавший Париж не лучше телохранителя, служившего королеве провожатым, не посмел блуждать по улицам; он доехал вдоль Тюильри до предместья Сент-Оноре. Оттуда беглецы достигли заставы Клиши.
В нескольких шагах от дома г-на Крауфорда телохранители остановились, расплатились и отослали свой экипаж. Они должны были занять места на козлах и на запятках королевской кареты.
Дорожная берлина стояла в условленном месте; надо было в нее пересесть. Господин Ферзен столкнул свой фиакр в канаву, затем забрался на козлы берлины; его слуга сел на лошадь и погнал карету на Домон.
Им потребовалось меньше часа, чтобы добраться до Бонди. Все складывалось великолепно.
В Бонди встретили двух горничных, что должны были поджидать их в Кле. Они приехали в кабриолете, думая найти в Бонди почтовую карету; однако горничные ее не нашли и за тысячу франков купили у содержателя почты кабриолет.
Кучер кабриолета, в котором горничные приехали в Бонди, дал передохнуть своей лошади перед тем,
