десять тысяч ливров золотом и разложил кучами, по двадцати луидоров в каждой.
Ковиньяк осторожно пересчитал их. Пересмотрев последнюю кучку, он кивнул головою в знак, что Лене может взять бланк.
Лене взял бумагу и положил в секретный ларчик, вероятно думая, что она гораздо драгоценнее денег.
В ту минуту, как Лене прятал в карман ключ от ларчика, вбежал лакей и объявил, что советника спрашивают по важному делу.
Лене и Ковиньяк вышли из кабинета. Лене пошел за лакеем, Ковиньяк отправился в столовую.
Между тем принцесса приготовлялась к отъезду. Она переменила парадное платье на амазонское, годное для верховой езды и для кареты, разобрала бумаги, сожгла ненужные и спрятала важные. Взяла свои бриллианты, которые она приказала вынуть из оправы, чтобы они занимали меньше места и чтобы в случае нужды удобнее было продать их.
Что же касается герцога Энгиенского, то он должен был ехать в охотничьем костюме, потому что ему не успели еще сшить другого платья. Шталмейстер его, Виалас, должен был постоянно ехать возле кареты и, если нужно, взять его на руки и увезти на белой лошади, которая была кровным скакуном. Сначала боялись, чтобы не заснуть, и заставили Пьерро играть с ним, но такая предосторожность вскоре оказалась совершенно бесполезною. Принц не спал от мысли, что он одет, как взрослый.
Кареты, приготовленные под тем предлогом, что надобно отвезти виконтессу де Канб в Париж, стояли в темной каштановой аллее, где невозможно было видеть их. Кучера сидели на козлах, дверцы были отворены, все эти экипажи находились шагах в двадцати от главных ворот. Ждали только сигнала, то есть громких звуков трубы.
Принцесса, не спуская глаз с часов, на которых стрелка показывала без пяти минут десять, уже вставала и подходила к герцогу Энгиенскому с намерением вести его в карету, как вдруг дверь шумно растворилась, и Лене вбежал в комнату.
Принцесса, увидав его бледность и смущение, побледнела сама и смутилась.
– Боже мой! – вскричала она, подходя к нему. – Что с вами? Что случилось?
– Ах, – отвечал Лене с величайшим волнением. – Приехал какой-то дворянин и хочет говорить с вами от имени короля.
– Боже! Мы погибли! Добрый мой Лене, мы погибли! Что нам делать?
– Можно спастись.
– Как?
– Прикажите переодеть сейчас же принца Энгиенского и надеть его платье на Пьерро.
– Да я не хочу, чтобы мое платье отдали Пьерро! – закричал маленький принц, готовый зарыдать при одной мысли, между тем как Пьерро, в восторге восхищения, не верил своим ушам.
– Так надобно, ваше высочество, – отвечал Лене тем строгим голосом, которому повинуются даже дети, – иначе поведут вас и принцессу в тюрьму, где сидит отец ваш.
Герцог Энгиенский замолчал, Пьерро, напротив, не мог скрыть своего восхищения и вполне предавался шумному изъявлению радости и гордости. Их обоих ввели в залу нижнего этажа, где должна была совершиться перемена иx платья.
– По счастию, – сказал Лене, – вдовствующая принцесса здесь, иначе Мазарини поймал бы нас.
– Как так?
– Потому что посланный должен был начать с посещения вдовствующей принцессы, и он теперь ждет в ее передней.
– Но этот посланный короля, который, разумеется, должен присматривать за нами, просто шпион?
– Разумеется.
– Так ему приказано не выпускать нас отсюда?
– Да, но какое вам дело до этого, когда он будет стеречь не вас.
– Я вас не понимаю, Лене.
Лене улыбнулся.
– Я сам себя не понимаю, – сказал он, – и беру всю ответственность на себя. Прикажите одеть Пьерро принцем, а принца садовником. Я берусь научить Пьерро, как он должен отвечать.
– Неужели сын мой поедет один!
– Он поедет с вами.
– Но это невозможно.
– Почему же? Если нашли фальшивого герцога Энгиенского, так найдем фальшивую принцессу.
– Прекрасно! Бесподобно! Понимаю, мой добрый Лене, мой бесценный Лене! Но кто же заменит меня? – спросила принцесса с заметным беспокойством.
– Будьте спокойны, ваше величество, – отвечал хладнокровно советник. – Принцесса Конде, которую будет стеречь посланный кардинал Мазарини, уже переоделась и теперь ложится в вашу постель.
Вот как происходила сцена, о которой теперь Лене известил принцессу.
Пока гости в столовой предлагали тосты за принцев и проклинали Мазарини, пока Лене в своем кабинете торговался с Ковиньяком и покупал бланк, пока принцесса собиралась в дорогу, всадник с лакеем подъехал к главным воротам замка, сошел с лошади и позвонил.
Привратник тотчас отпер ворота, но за ними новый гость видел знакомого нам швейцара.
– Откуда вы? – спросил швейцар.
– Из Манта.
Ответ годился.
– Куда едете?
– Сначала к вдовствующей принцессе Конде, потом к супруге принца Конде, а после к герцогу Энгиенскому.
– Нельзя войти! – отвечал швейцар.
– Вот приказ короля! – возразил всадник, вынимая из кармана бумагу.
При таких страшных словах швейцар поклонился, позвал дежурного офицера, и посланный его величества, отдав ему приказ, тотчас вошел во внутренние апартаменты.
По счастью, замок Шантильи был просторен, и комнаты вдовствующей принцессы находились далеко от столовой, где происходили последние сцены пиршества, которого начало мы описали.
Если бы посланный прямо захотел видеть молодую принцессу и ее сына, то действительно все бы погибло. Но по заведенному порядку он должен был прежде представиться старшей принцессе.
Камердинер ввел его в приемную, которая находилась возле спальни.
– Извините, милостивый государь, – сказал он, – ее высочество занемогла третьего дня и сегодня, назад тому часа два, ей пускали кровь в третий раз. Я доложу ей о вашем приезде и через минуту буду иметь честь ввести вас.
Дворянин кивнул в знак согласия и остался один, не замечая, что через замочные скважины три любопытных человека рассматривали и старались узнать его.
На него смотрели Пьер Лене, шталмейстер Виалас и начальник охоты Ларусьер. Если бы один из них знал гостя, то немедленно вышел бы к нему и под предлогом занять его протянул бы время.
Но никто из них не знал этого человека, которого так нужно было подкупить. Он был красивый молодец в мундире армейской пехоты. С беспечностью, похожею на отвращение к данному поручению, взглянул он на фамильные портреты и остановился перед портретом вдовствующей принцессы, которой должен был представиться. Портрет изображал ее в полном блеске красоты.
Впрочем, камердинер воротился через несколько минут, как обещал, и повел неожиданного гостя к вдовствующей принцессе.
Шарлотта Монморанси сидела в постели. Доктор ее, Бурдло, только что расстался с нею, он встретил офицера в дверях и церемонно поклонился ему. Офицер отвечал ему тем же.
Когда принцесса услышала шаги гостя, она быстро подала знак назад. Тотчас плотная занавеска, прикрывавшая зад кровати, опустилась и колыхалась несколько минут.
За занавескою стояли молодая принцесса, вошедшая через потайную дверь, и Лене, нетерпеливо желавший узнать из первых слов разговора, зачем приехал в Шантильи посланный короля.
Офицер прошел три шага в комнате и поклонился с искренним уважением.
