— Сейчас я поднесу его к губам, но… в этот миг…
— Ну, ну?
— Меня зовет граф.
— Какой граф?
— Вот он, — сказала Андреа, указывая на Бальзамо.
— А потом?
— Потом я отставляю стакан и засыпаю.
— Дальше, дальше!
— Я встаю и иду к нему.
— А где граф?
— Под липами, напротив моего окна.
— Граф так и не вошел в вашу комнату?
— Нет.
Бальзамо бросил на Филиппа взгляд, который явственно говорил: «Вот видите, сударь, я вас не обманул».
— Итак, вы пошли к графу, — продолжал Филипп.
— Да, когда он меня зовет, я подчиняюсь.
— Что нужно было от вас графу?
Андреа заколебалась.
— Говорите, говорите, — воскликнул Бальзамо, — я не буду слушать.
И, упав в кресло, он закрыл уши ладонями, чтобы не слышать слов Андреа.
— Скажите же, что хотел от вас граф?
— Он спросил об одной особе…
Андреа опять запнулась; можно было подумать, что она боится причинить графу боль.
— Продолжайте, сестра, продолжайте, — повторил Филипп.
— Об особе, которая бежала из его дома и, — Андреа понизила голос, — потом умерла.
Хотя Андреа проговорила это очень тихо, Бальзамо, услышав или угадав смысл, издал глухой стон.
Филипп прекратил расспросы, наступила тишина.
— Продолжайте же, — заговорил Бальзамо, — ваш брат желает знать все — пусть так и будет. Что сделал граф, когда узнал все, что хотел?
— Он исчез.
— И оставил вас в саду? — спросил Филипп.
— Да.
— А что тогда сделали вы?
— Когда он ушел, исчезла и сила, благодаря которой я держалась на ногах, и я упала.
— Вы потеряли сознание?
— Нет, я спала, но очень глубоким сном.
— Вы можете вспомнить, что случилось с вами, пока вы спали?
— Попробую.
— Ну так что же?
— Из кустов вышел человек, взял меня на руки и понес.
— Куда?
— Сюда, ко мне в комнату.
— Скажите, вы видите этого человека?
— Погодите-ка… Да… Вижу… Ах! — с недовольством и отвращением воскликнула Андреа. — Да это же опять Жильбер!
— Жильбер?
— Да.
— Что он сделал?
— Положил меня на кушетку.
— Дальше?
— Подождите.
— Смотрите, смотрите, — приказал Бальзамо, — я хочу, чтобы вы видели.
— Он прислушивается… идет в соседнюю комнату… отпрянул, — словно испугался чего-то… спрятался в каморку Николь… О, Боже! Боже!
— В чем дело?
— Появляется другой человек, а я не могу встать, защитить себя, закричать, я сплю!
— Кто этот человек?
— Нет, брат, я не смею…
Сильнейшее страдание исказило лицо Андреа.
— Говорите, кто этот человек, — приказал Бальзамо, — я так хочу!
— Король, — прошептала Андреа, — это король.
Филипп вздрогнул.
— Вот как, — пробормотал Бальзамо. — Этого-то я и опасался.
— Он подходит ко мне, — продолжала Андреа, — заговаривает со мною, обнимает, целует. О Боже, брат!
На глаза Филиппа навернулись слезы, а его ладонь крепко сжала эфес шпаги, подаренной Бальзамо.
— Говорите! Говорите же! — повелительно приказал граф.
— О, какое счастье! Он отчего-то растерялся… замер… смотрит на меня… он испугался… бежал! Андреа спасена!
Прерывисто дыша, Филипп внимал каждому слову сестры.
— Спасена… Андреа спасена… — машинально повторил он.
— Погоди, брат, погоди!
И словно для того, чтобы не упасть, девушка оперлась на руку брата.
— Дальше! Что было дальше? — продолжал спрашивать Филипп.
— Я забыла.
— Что?
— А, нет… Вон он, вон там, в каморке Николь, с ножом в руке.
— С ножом в руке?
— Я вижу его, он бледен, точно смерть.
— Кто — он?
— Жильбер.
Филипп задержал дыхание.
— Как только король ушел, он заходит в комнату, — продолжала рассказывать Андреа, — затворяет за собою дверь, затаптывает свечу, от которой уже затлел ковер, подходит ко мне. Ах!
Девушка вскочила, хотя Филипп ее и удерживал. Тело ее напряглось.
— О, негодяй! — наконец выдохнула она и упала на кушетку.
— Господи! — не смея прервать сестру, прошептал Филипп.
— Это он, он! — пролепетала Андреа.
Затем, приблизив губы к уху брата и сверкнув глазами, она спросила прерывающимся голосом:
— Ты его убьешь, Филипп?
— О, да! — вскинулся молодой человек.
Он вскочил, наткнулся на столик, уставленный фарфором, и опрокинул его.
Раздался звон бьющейся посуды.
Одновременно с этим раздался глухой удар, перегородка вздрогнула, и все остальные звуки заглушил крик Андреа.
— Что это? — удивился Бальзамо. — Дверь открыта?
