что по телу графини пробежала дрожь, а равнодушный скептик, именовавшийся герцогом де Ришелье, почувствовал в затылке и в сердце какой-то холодок.
— Да, — сказал Бальзамо после долгого молчания, — сверхъестественное вижу и слышу я один; но когда ко мне приходят особы вашего ранга и ума, герцог, вашей красоты, графиня, я открываю свою сокровищницу и делюсь… Вы в самом деле были бы рады услышать таинственный голос, извещающий меня обо всем?
— Да, — отвечал герцог, сжимая кулаки, чтобы справиться с дрожью.
— Да, — трепеща, прошептала графиня.
— Ну что ж, господин герцог, что ж, графиня, вы услышите этот голос. Какой язык вы предпочитаете? Он владеет любым.
— По-французски, прошу вас, — сказала графиня. — Я других языков не знаю, мне будет слишком страшно, если он заговорит на другом языке.
— А вы, герцог?
— Я, как графиня, предпочту французский. Мне очень хотелось бы усвоить все, что скажет дьявол, и узнать, хорошо ли он воспитан и правильно ли говорит на языке моего друга господина де Вольтера.
Низко опустив голову, Бальзамо подошел к двери в малую гостиную, за которой, как мы помним, располагалась лестница.
— С вашего разрешения я замкну вас, — сказал он, — дабы вы не подвергались излишней опасности.
Графиня побледнела; приблизившись к герцогу, она взяла его за руку.
Бальзамо, почти касаясь двери, ведущей на лестницу, повернулся в направлении той комнаты, где находилась Лоренца, и звонко произнес по-арабски несколько слов, которые мы приведем здесь на общеизвестном языке.
— Друг мой! Вы меня слышите?.. Если вы меня услышали, потяните шнурок колокольчика и позвоните два раза.
Бальзамо ждал, какое действие возымеют его слова, а сам пристально следил за герцогом и графиней, которые навострили глаза и уши, тем более что речь графа была им непонятна.
Колокольчик явственно прозвонил два раза.
Графиня подскочила на софе, герцог утер лоб платком.
— Если вы меня слышите, — на том же наречии продолжал Бальзамо, — нажмите мраморную кнопку, которая вделана в правый глаз льва на изваянии, украшающем камин, и доска отодвинется, пройдите в образовавшееся отверстие, пересеките комнату, спуститесь по лестнице и войдите в комнату, примыкающую к той, где я сейчас нахожусь.
Секунду спустя шорох, который был, казалось, тише легчайшего дуновения, воздушнее полета призрака, подтвердил хозяину дома, что приказы его поняты и исполнены.
— На каком языке вы говорите? — с наигранным спокойствием спросил Ришелье. — На кабалистическом?
— Да, господин герцог, заклинание духов всегда производится на этом наречии.
— Но вы говорили, что мы все поймем?
— Все, что скажет голос, но не я.
— А дьявол уже явился?
— Кто вам сказал, что это дьявол, господин герцог?
— Но мне казалось, что подобным образом призывают именно дьявола.
— Призвать можно всякое проявление высшего разума и сверхъестественных сил.
— Значит, и высший разум… и сверхъестественные силы…
Бальзамо простер руку по направлению к шторе, которою была занавешена дверь в соседнюю комнату.
— Находятся в непосредственных сношениях со мной, сударь, — докончил он.
— Мне страшно, — сказал графиня, — а вам, герцог?
— Право слово, графиня, признаться, я, пожалуй, предпочел бы сейчас перенестись под Маон или под Филиппсбург.
— Графиня, и вы, герцог, извольте слушать, если желаете что-либо услышать, — сурово произнес Бальзамо.
С этими словами он повернулся к двери.
85. ГОЛОС
На мгновение воцарилась торжественная тишина. Затем Бальзамо спросил по-французски.
— Вы здесь?
— Я здесь, — откликнулся чистый и мелодичный голос, который, пройдя сквозь драпировки и портьеры, зазвенел в ушах у присутствующих, напоминая скорее металлический колокольчик, нежели человеческий голос.
— Гром и молния! Вот это уже любопытно! — изрек герцог. — И никаких тебе факелов, никакой ворожбы, никаких бенгальских огней.
— Это наводит страх, — шепнула графиня.
— Внимательно слушайте мои вопросы, — продолжал Бальзамо.
— Слушаю изо всех сил.
— Сперва скажите мне, сколько человек в комнате кроме меня.
— Двое.
— Мужчины или женщины?
— Мужчина и женщина.
— Прочтите в моих мыслях имя мужчины.
— Герцог де Ришелье.
— Теперь женщины.
— Графиня Дюбарри.
— О! — прошептал герцог. — В самом деле недурно.
— Да я в жизни не видывала ничего подобного, — прошептала графиня, которую била дрожь.
— Хорошо, — продолжал Бальзамо, — а теперь прочтите первую фразу письма, которое у меня в руках.
Голос повиновался.
Графиня и герцог переглянулись с удивлением, переходящим в восторг.
— Где теперь то письмо, которое я записал под вашу диктовку?
— Оно мчится.
— В какую сторону?
— На запад.
— Оно далеко?
— О да, очень далеко, очень далеко.
— Кто его везет?
— Мужчина в зеленой куртке, в кожаном колпаке и ботфортах.
— Он идет пешком или скачет на лошади?
— Скачет на лошади.
— Какая у него лошадь?
— Пегая.
— Где вы его видите?
Голос медлил с ответом.
— Посмотрите! — повелительно произнес Бальзамо.
— На большой дороге, по обе стороны ее растут деревья.
