— Отлично! Я беру, — сказал колбасник.
И он вновь сделал несколько шагов по направлению к двери.
— Подождите, подождите, черт возьми! — воскликнул г-н Пелюш.
— Да, подожди, — сказал папаша Мартино. — Сударь еще не знает всего, на что способен Фигаро. Вы ведь не видели, не правда ли, как я бросал мой платок в капустную грядку?
— Нет, не видел.
— Фигаро тоже.
— Возможно.
— Ну что ж! Зато сейчас вы кое-что увидите.
И, повернувшись к собаке, папаша Мартино с сокрушенным видом произнес:
— Фигаро, мой бедный Фигаро, я потерял…
Фигаро взглянул на хозяина, казалось, понял причину его отчаяния и, уткнув нос в землю, побежал прочь, идя по следу или, точнее, возвращаясь обратно по своим собственным следам.
— Куда он направляется? — спросил г-н Пелюш.
— Он отправился на поиски моего платка.
— И он вам его принесет?
— Еще спрашиваете! Он скорее утонет в пруду, чем вернется ко мне без платка.
— А если он это сделает… — сказал г-н Пелюш.
— Смотрите, смотрите, видите, как он рыщет? Вон он в моркови… теперь среди лука… и вот, наконец, в капусте… Смотрите же, смотрите… он его схватил… Иди сюда, мой Фигаро!.. Иди!..
Фигаро с видом победителя принес платок.
— Очень удобно иметь такую собаку, — заметил Баке. — Вы теряете кошелек, замечаете это лишь час спустя, говорите ей: «Фигаро, я потерял!», и она вам его приносит. Вот почему мне так хочется обладать вашей собакой, и она будет моей, кум, даже если мне придется заплатить за нее больше, чем предложит этот господин…
— Хорошо, господин Мартино, — перебил его г-н Пелюш, чувствуя, что собака ускользает от него. — Предлагаю вам пойти на взаимные уступки: я дам вам ваши сто франков, но вы не потребуете с нас плату ни за завтрак, ни за экипаж, который доставит меня и мою дочь в Вути.
— О! Раз так, сударь, — ответил хозяин «Золотого креста», — я столь счастлив, принимая у себя друга господина Мадлена, что не стану затевать споры с вами из-за этого. Дело улажено, сударь.
— Отлично! — воскликнул Баке. — Вы можете гордиться, что у вас такая редкостная собака. Она вас удивила, не так ли?
— Признаюсь, да, — согласился г-н Пелюш.
— Что же, это еще не конец.
— Конец чему, сударь?
— Конец вашему удивлению. Я вам только и твержу об этом.
— Но… — проговорил г-н Пелюш, — пожелает ли ваша собака следовать за мной?
— За таким охотником, как вы!? — воскликнул папаша Мартино. — Еще бы! Впрочем, ведь это Бастьен отвезет вас в Вути, а он знает Бастьена… Не правда ли, Фигаро, ты знаешь Бастьена?
Фигаро в ответ радостно подпрыгнул и залаял.
— Ах, сударь, — вздохнув, обратился колбасник к хозяину «Королевы цветов», — вы можете гордиться такой собакой, которая разве что не говорит.
— Да, — ответил г-н Пелюш, непринужденно закидывая ружье на плечо и вновь становясь во главе процессии. — Мне кажется, что теперь я стал настоящим охотником.
Оба кума держались позади.
— Ну-ну! — заметил кум Баке куму Мартино, подмигивая и подталкивая его локтем. — Клянусь честью, парижан, оказывается, все еще не так трудно одурачить, как я полагал!
XVII. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ, УЖЕ ЗНАКОМЫЙ С МАДЛЕНОМ, ЗНАКОМИТСЯ С ДОМОМ, ГДЕ ОН ЖИВЕТ
Господин Пелюш был вынужден дважды окликнуть Камиллу, так она была погружена в созерцание совершенно безлюдной дороги, на которой поэтому он напрасно искал хоть какой-нибудь предмет, способный привлечь ее внимание.
После того как зов прозвучал во второй раз, Камилла вздрогнула и поспешно прибежала к отцу, покрасневшая и смущенная, словно ее застали врасплох и уличили в каком-то недозволенном поступке.
Читатель помнит, что кофе оставался нетронутым, а поскольку его стоимость была включена в сделку, то это тем более укрепляло решимость г-на Пелюша выпить его весь до последней капли.
В это время Бастьен готовил шарабан.
Господин Пелюш торжествующим тоном известил Камиллу о своем только что сделанном приобретении, которое та одобрила от всего сердца. Оставался, правда, вопрос, как представить Фигаро г-же Пелюш и выкроить для него хоть какое-нибудь жизненное пространство в этих магазинчиках, задних комнатах лавочек и антресольных помещениях Парижа, где едва хватало места для людей. Но Камилла нашла выход: она заметила отцу, что, по всей видимости, ему придется охотиться лишь в гостях у Мадлена, и, оставив Фигаро на его попечении, он сможет пользоваться собакой всякий раз, когда возникнет такая потребность, и это избавит его от необходимости заботиться о ней в перерывах между охотами, которые он сочтет уместным делать.
Господин Пелюш принял эти рассуждения с восторгом, который усиливался при мысли, что благодаря этой сделке его расходы на Фигаро ограничатся лишь ценой покупки, ведь такой мот и расточитель, как Мадлен, не опустится до того, чтобы заставить друга оплатить кормежку его собаки.
И г-н Пелюш, не объясняя Камилле всех этих соображений, поцеловал ее за прекрасную мысль, которая у нее появилась.
После этого он отсчитал папаше Мартино сто франков, затем, отдав должное замечанию Огюста о том, что, пересекая лес Виллер-Котре, вполне можно встретить какую-нибудь дичь, он зарядил ружье и устроился вместе с Камиллой на сиденье, в то время как Бастьен скромно уселся на облучке, а кум Баке и кум Мартино подняли Фигаро и поместили его в пустое пространство позади сиденья.
Бастьен щелкнул хлыстом, и лошади тронулись мелкой рысью.
Через пятьдесят шагов Фигаро, вероятно посчитавший тряску слишком сильной, спрыгнул с шарабана и, видимо удерживаемый присутствием своего друга Бастьена, вместо того чтобы вернуться в Виллер-Котре, чего несколько мгновений опасался г-н Пелюш, побежал перед повозкой, рассекая воздух хвостом, которому, несмотря на предрассудки некоторых косных охотников, позволили принять ту великолепную форму, какой наградила его природа.
Так они достигли холма Данплё, холма с довольно крутыми склонами, именно в отношении своей отлогости не соответствовавшего требованиям ведомства мостов и дорог. В то время как г-н Пелюш рассказывал Камилле, делавшей вид, что слушает его, о поведении и приемах Фигаро и о беспримерной ловкости, с какой он сам «утер нос» кролику, Бастьен, пустив лошадей шагом, принялся насвистывать один из тех бесконечных мотивов, какие насвистывают возницы повозок, привыкшие делать длинные перегоны. И в эту минуту Фигаро, по виду которого нельзя было заподозрить, что он думает о чем-то плохом, скрылся в подлеске, необычайно густом в этом месте.
Бастьен прекратил насвистывать.
— Вам следует быть начеку, — сказал он г-ну Пелюшу.
— Почему? — спросил тот.
— Из-за Фигаро!
— Из-за Фигаро?
— Да, он вошел в лес, как будто что-то учуял там. И смотрите!
В тот же миг раздался торопливый лай, громкий шелест листвы и великолепная косуля взметнулась над канавой и в три прыжка пересекла дорогу, преследуемая по пятам Фигаро.
— Стреляйте, ну стреляйте же! — закричал Бастьен, браконьер от рождения, как все жители деревень, граничащих с лесом.
— Что? Стрелять?! — спросил г-н Пелюш, даже и не подумавший прицелиться. — Но в кого?
— В кого?! Вы спрашиваете — в кого? Тоже охотник! А косуля? Тысяча чертей! А! Отличный годовалый
