Жорж наблюдал, как на лице молодого человека последовательно отражались обуревавшие его чувства.
— Ну что, полковник, — проговорил шуан после минутного молчания, — как вы оцениваете диспозицию наших сил?
— Я вижу, вы приняли все меры предосторожности, — с язвительной улыбкой отвечал Ролан.
— А разве первый консул не пользуется преимуществами, когда они выпадают на его долю? — спросил Кадудаль.
Ролан закусил губы, не отвечая на вопрос вождя роялистов.
— Генерал, — сказал он, — я хочу попросить вас об одном одолжении и надеюсь, что вы мне не откажете.
— О чем же?
— Позвольте мне присоединиться к моим товарищам, я хочу погибнуть вместе с ними.
Кадудаль встал.
— Я ожидал, что вы меня об этом попросите, — заметил он.
— Так вы даете мне свое согласие? — воскликнул Ролан, и в его глазах блеснула радость.
— Да. Но сначала вы должны мне оказать одну услугу, — с большим достоинством ответил Кадудаль.
— Говорите, сударь.
— Будьте моим парламентером в переговорах с генералом Гатри.
— О чем же будет речь?
— Прежде чем начать битву, я хочу сделать ему несколько предложений.
— Я готов выполнить все поручения, какие вы возлагаете на меня, но надеюсь, вы не предложите ему сложить оружие?
— Напротив, полковник, вы понимаете, что это я сделаю прежде всего.
— Генерал Гатри откажется.
— Весьма вероятно.
— Что же тогда?
— Тогда я предоставлю ему сделать выбор между двумя другими предложениями, которые он может принять без ущерба для своей чести.
— Что же это за предложения?
— Скажу вам в свое время. Начнем с первого.
— В чем же оно заключается?
— Вот. Генерал Гатри и сотня его солдат окружены. У нас втрое больше бойцов, чем у него. Я обещаю сохранить им жизнь, но пусть они сложат оружие и поклянутся, что в течение ближайших пяти лет не будут служить в Вандее.
Ролан покачал головой.
— Но это лучше, чем обречь на истребление весь его отряд.
— Пусть так, но он предпочтет погубить своих солдат и умереть самому.
— Надеюсь, вы согласитесь, — с улыбкой спросил Кадудаль, — что имеет смысл задать ему такой вопрос?
— Вы правы, — ответил Ролан.
— Итак, полковник, будьте добры сесть на коня, отрекомендоваться генералу и передать ему мое предложение.
— Хорошо.
— Коня полковнику! — приказал Кадудаль бойцу, державшему под уздцы лошадь Ролана.
Шуан подвел коня.
Молодой человек вскочил в седло и быстро пересек пространство, отделявшее его от обоза республиканцев.
Перед обозом стояла группа военных: без сомнения, то были генерал Гатри и его офицеры.
Ролан направился к этой группе, находившейся на расстоянии каких-нибудь трех оружейных выстрелов от шуанов.
Велико было удивление генерала Гатри при виде подъезжающего к нему офицера в мундире полковника-республиканца.
Генерал отделился от группы и сделал несколько шагов навстречу парламентеру.
Ролан назвал себя, объяснил, почему он очутился среди белых, и сообщил генералу Гатри предложение Кадудаля.
Как и предвидел молодой полковник, Гатри отказался наотрез.
Ролан возвратился к Кадудалю, радостный и гордый.
— Отказался! — крикнул он на скаку с такого расстояния, на котором уже можно было слышать его голос.
Кадудаль кивнул, показывая, что он ничуть не удивлен отказом.
— В таком случае, — сказал он, — передайте ему мое второе предложение. Пусть меня ни в чем не упрекнет такой знаток в вопросах чести, как вы!
Ролан поклонился.
— В чем состоит второе предложение? — спросил он.
— Вот оно. Генерал Гатри встретится со мной на этом поле, между двумя отрядами, вооруженный, так же как я, саблей и двумя пистолетами. Дело решит наш поединок: если я его убью, пусть его солдаты примут безоговорочно мои условия, так как мы пленных не берем; если же он меня убьет, то его солдаты беспрепятственно вернутся в Ван. О! Я полагаю, что лично вы приняли бы это предложение, полковник.
— Я принимаю его! — заявил Ролан.
— Да, но ведь вы не генерал Гатри, а его парламентер; удовольствуйтесь пока этим. Если он отвергнет и это предложение, которое я на его месте ни за что бы не отверг, то знайте: я добрый малый и, когда вы вернетесь, сделаю ему третье.
Ролан снова поскакал к республиканцам: видно было, что они ждут его с нетерпением.
Он сообщил генералу второе предложение.
— Гражданин, — ответил Гатри, — я обязан отдать отчет в своем образе действий первому консулу. Вы его адъютант, и я поручаю вам по возвращении в Париж рассказать ему обо мне всю правду. Что сделали бы вы на моем месте? Как вы скажете, так я и поступлю.
Ролан вздрогнул, его лицо приняло серьезное выражение, доказывавшее, что он обдумывает вопрос чести. Минуты через две он произнес:
— Генерал, я бы отказался.
— Ваши доводы, гражданин? — спросил Гатри.
— Во-первых, полагаться на дуэль — значит вверяться слепому случаю; во-вторых, судьба сотни храбрецов не должна зависеть от случайности; в-третьих, каждый знает, за что он сражается, и должен сам защищать свою шкуру.
— Таково ваше мнение, полковник?
— Клянусь честью!
— Я вполне его разделяю. Сообщите мой ответ роялистскому генералу.
Ролан возвратился галопом к Кадудалю и передал ему слова генерала Гатри. Кадудаль улыбнулся.
— Я ждал этого от него.
— Вы ошиблись, потому что это мой ответ: я подсказал его генералу.
— Но ведь вы только что высказывали противоположное мнение.
— Да. Но ведь вы сами напомнили мне, что я не генерал Гатри… Каково же ваше третье предложение? — спросил Ролан, и в голосе его прозвучали досада и нетерпение, ибо ему чуть не с самого начала стало ясно, что роялистский генерал выступает в весьма благородной роли.
— Третье мое предложение, — ответил Жорж, — по существу не предложение, а приказ: я прикажу двумстам моих бойцов удалиться отсюда. У генерала Гатри сто солдат, вот я и оставлю сотню своих. Мои предки-бретонцы имели обыкновение сражаться один на один, грудь с грудью, боец с бойцом и скорее один против троих, чем трое против одного. Если генерал Гатри одержит победу, он переступит через наши тела
