— Неужели я не найду никого, на ком бы я мог выместить свою обиду? — в бешенстве воскликнул молодой человек.
— Найдете, сударь, — шепнул ему на ухо голос, дышавший угрозой.
Де Вард оглянулся и заметил герцога Бекингэма, который, видимо, нарочно отстал от других.
— Вы, сударь? — вскричал де Вард.
— Да, я. Я не подданный французского короля и не остаюсь на французской территории, так как уезжаю в Англию. У меня накопилось довольно горечи и злобы, и я тоже не прочь, подобно вам, выместить их на ком-нибудь. Принципы господина д’Артаньяна мне очень нравятся, но я не склонен применять их к вам. Я англичанин и предлагаю вам то самое, что вы безуспешно предлагали другим.
— Герцог!
— Итак, дорогой де Вард, если вас душит злоба, обратите ее на меня. Через тридцать четыре часа я буду в Кале. Поедемте вместе, вдвоем дорога не будет казаться такой длинной. Мы обнажим шпаги на морском берегу, который заливает прилив. Каждый день шесть часов берег принадлежит Франции, а другие шесть — богу.
— Хорошо, — согласился де Вард, — я принимаю ваш вызов.
— Если вы меня убьете, — сказал герцог, — то вы, право, окажете мне, дорогой де Вард, большую услугу.
— Сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить вам удовольствие, герцог, — ответил де Вард.
— Я ваш покорный слуга, господин де Вард. Завтра утром мой камердинер сообщит вам, в котором часу я уезжаю. Мы поедем вместе, как два приятеля. Я люблю быструю езду. Прощайте.
Бекингэм поклонился де Варду и вернулся к королю.
Де Вард в сильном раздражении вышел из дворца и направился прямо домой.
II. Безмо де Монлезен
Дав урок де Варду, Атос и д’Артаньян спустились во двор.
— Знаете, — сказал Атос д’Артаньяну. — Раулю все равно не избежать дуэли с де Вардом: де Вард храбр и зол.
— Я знаю эту семейку, — ответил д’Артаньян, — мне пришлось немало повозиться с папенькой. Ну, доложу я вам, задал мне этот папенька работы, хотя мускулы у меня в то время были здоровые и уверенности в себе хоть отбавляй. Право, стоило поглядеть, как я с ним расправился. Ах, мой друг, нынче уж никто не делает таких выпадов; у меня рука ни минуты не оставалась в покое.
Впрочем, вы видели меня, Атос, за работой. Шпага у меня была точно змея, извивалась во все стороны, чтобы ужалить побольнее. Ни один человек не мог бы устоять против такого натиска. А де Вард- отец долгонько помучил меня: помню, к концу схватки у меня сильно устала рука.
— Вот я и говорю вам, — продолжал Атос, — де Вард-сын непременно будет искать встречи с Раулем и добьется своего. Рауль уклоняться не станет.
— Не спорю, мой друг, но Рауль малый сметливый. Он сказал, что не сердится на де Варда: он выждет, когда де Вард его вызовет, тогда все преимущества будут на его стороне. Король не рассердится; к тому же мы найдем средство его успокоить. Но откуда у вас эти страхи? Ведь вы человек, которого не так легко встревожить.
— Да как же не волноваться! Рауль идет завтра к королю, который объявит ему свою волю по поводу его женитьбы. Рауль влюблен и будет в бешенстве, а если в этом состоянии он встретит де Варда, неминуемо произойдет взрыв.
— Мы этого не допустим, дорогой друг.
— Только не я, я хочу вернуться в Блуа. Все эти фальшивые придворные манеры, эти интриги мне противны. Я вышел уже из возраста, когда миришься с этой пошлостью. Словом, в Париже, когда вас нет со мной, мне скучно. А так как вы не можете быть со мной постоянно, то я и решил уехать.
— Как вы не правы, Атос! Не того требуют ваше происхождение и ваши дарования. Люди вашего закала не вправе зарывать в землю свой талант. Взгляните на мою старую ла-рошельскую шпагу, на ее испанский клинок; она верой и правдой служила мне тридцать лет, пока не упала однажды на мраморные ступеньки Лувра и не сломалась. Мне сделали из нее охотничий нож, который послужит еще сто лет. С вашей честностью, искренностью, мужеством, хладнокровием и образованием вы, Атос, самый подходящий советник и руководитель королей. Оставайтесь; господин Фуке не так долговечен, как мой испанский клинок.
— Нет, дорогой мой, — с улыбкой отвечал Атос, — мое честолюбие простирается гораздо дальше, дружище. Быть министром, быть рабом? Полно! Разве я не выше всех этих министров? Помню, вы иногда называли меня великим Атосом. Если бы я был министром, бьюсь об заклад, вы этого не говорили бы. Нет, нет, я на это не пойду!
— В таком случае прекратим этот разговор. — И д’Артаньян крепко пожал руку Атосу. — Не беспокойтесь. Рауль может обойтись и без вас — я в Париже.
— Так я еду в Блуа. Сегодня вечером я с вами распрощаюсь, а завтра чуть свет уже буду скакать верхом.
— Как же вы пойдете один в гостиницу? Почему вы не взяли с собой Гримо?
— Гримо спит; он рано ложится. Мой старик быстро устает. Я берегу его.
— Я дам вам мушкетера, который будет освещать дорогу факелом. Эй, кто-нибудь, сюда!
На его зов явилось человек семь мушкетеров.
— Не найдется ли среди вас охотников проводить графа де Ла Фер?
— Я с удовольствием проводил бы, — отозвался кто-то, — если бы мне не нужно было переговорить с господином д’Артаньяном.
— Кто это? — спросил д’Артаньян, стараясь в темноте разглядеть говорившего.
— Я, любезнейший д’Артаньян.
— Господи, да это голос Безмо!
— Его самого, сударь.
— Что же вы делаете на дворе, дорогой Безмо?
— Ожидаю ваших распоряжений, любезнейший д’Артаньян.
— Ах, как это досадно! — вздохнул д’Артаньян. — Правда, я сообщил вам, что надо принять арестанта, но зачем же вы пришли сами?
— Мне нужно с вами переговорить.
— И вы не предупредили меня?
— Я ожидал, — робко протянул г-н Безмо.
— Так я пойду. До свидания, д’Артаньян, — простился Атос со своим другом.
— Разрешите прежде познакомить вас с господином Безмо де Монлезеном, комендантом Бастилии.
Безмо поклонился. Атос ответил на поклон.
— Это Безмо, дорогой мой, тот самый королевский гвардеец, с которым, помните, мы кутили когда-то во времена кардинала.
— Как же, отлично помню, — сказал Атос, дружески прощаясь с ними.
— Граф де Ла Фер, по прозвищу Атос, — шепнул д’Артаньян на ухо Безмо.
— Да, да, обходительный человек, один из знаменитой четверки, — кивнул Безмо.
— Именно. Но в чем же дело, дорогой Безмо? Кстати, король оставил мысль об аресте.
— Тем хуже, — вздохнул Безмо.
— Как, тем хуже? — со смехом воскликнул д’Артаньян.
— Разумеется, — объяснил комендант Бастилии, — ведь заключенные — это мой доход.
— А ведь правда! Я не смотрел на вещи с этой точки зрения.
— Вот у вас, — продолжал Безмо, — завидное положение: вы капитан мушкетеров.
— Недурное. Но вам, право, нечего завидовать мне: вы комендант Бастилии — первой тюрьмы во
