– Не будем ссориться, и страна, и монарх у нас общие, и это главное.
– Вот прекрасный тост, – вскричал весельчак Кальдерон. – Не пора ли нам осушить кубки за Испанию и за победу? Как вы, адмирал?
Дон Габриэль, скривив в ухмылке губы и хитро прищурив глаз, сказал, что это замечательное предложение, особенно после такого длинного и трудного перехода и не менее сложных генеалогических рассуждений. Затем он хлопнул в ладоши, нам принесли лучшего вина, что было на корабле.
Мы очнулись лишь после того, как шкипер флагмана упорно пытался разбудить генерал-адмирала, сообщая, что мы уже на месте и что пора начинать высадку и штурм острова. Поскольку дон Габриэль находился в состоянии, когда резкие движения, особенно подъем головы, не говоря уже о какой-то высадке, причиняют необычайно сильную боль, Кальдерон, у которого голова была намного крепче, взял командование на себя.
– Шкипер, шкипер, все нормально, не нужно так громко, – сказал он, икая и поднимаясь. – Как быстро мы добрались. Мы уже где?
– Сеньор, мы уже в заданной точке и ждем распоряжений генерал-адмирала.
– Каких?
– О высадке и штурме.
– Боже мой, так высаживайтесь и штурмуйте, зачем беспокоить добрых католиков…
– Да, но первым отрядом десанта должны руководить вы, сеньор.
– Вы что, с ума сошли? С какой стати? Идите проспитесь…
Кальдерон рухнул обратно и прикрыл голову подушкой, чтобы отгородиться от речей назойливого гостя.
– Сеньор де Кальдерон, вам как сержант-майору вчера генерал-адмирал поручил высадку в районе, на которой вы настаивали, и командование авангардом, о котором вы просили…
– Вы испанский язык понимаете, вы все трое… – произнес всклокоченный сержант-майор, с трудом приподнимаясь. – Что вы тут столпились? Вы вообще соображаете… где мы находимся? – Затем, оглядевшись, произнес: – Я, например, нет. Какой корабль в моем доме? Уйдите и заберите своих помощников, иначе…
Кальдерон не договорил свою угрозу, так как упал и больше не реагировал на слова шкипера. А тот стал с неизменным рвением снова докладывать о прибытии в намеченную точку дону Габриэлю. Любой бы понял по виду, что генерал-адмирал неадекватен и не то чтобы командовать, но и даже думать о какой-то высадке или штурме не собирается. Однако шкипер корабля решил преодолеть сложившуюся ситуацию, как большую волну, – умением и отвагой. Через полчаса медленной пытки гнусавым голосом обитатели кают-компании, разместившиеся на ночлег где попало, стали выказывать свое неудовольствие. Кто-то подрыгивал ногой, словно пытаясь отпугнуть от себя непонятную назойливую зверушку, кто-то страшно стонал и невнятно ругался.
Дон Габриэль поднял голову и сел в кровати, раскачиваясь, словно китайский болванчик. Он мычал что-то нечленораздельное, пока его слуга не принес ему странный напиток. Понюхав его, дон Габриэль сделал мученическую гримасу и, зажав нос двумя пальцами, выпил содержимое бокала. Через секунду его глаза, округлившись, почти полностью вылезли из орбит.
– Что это? – выдохнул он.
– Это Тортуга, сеньор, – отрапортовал шкипер. – Корабли ждут вашей команды.
– Тортуга? Никогда раньше не пил ничего подобного. Хотя… это действительно похоже на то, что я проглотил здоровенную черепаху. Вот она уже шевелится во мне.
– Это остров, сеньор. Он перед нами, если вы соизволите выглянуть в окно.
– Остров. Я проглотил остров? То-то я чувствую, что мне как-то не по себе… Но почему он перед нами? И что ты, собственно, лезешь мне в душу? Давай проваливай.
– Никак не могу. У меня приказ.
– Чей? Кто смеет приказывать мне, генерал-капитану похода?
– Вы, экселенс.
– Я? Я приказал тебе измываться надо мной все утро?
– Нет, сеньор, вы приказали обязательно разбудить вас, как только мы прибудем на место, и не слушать никаких возражений.
– На место? Кому это ты смеешь говорить «на место»? Я что – собака, по-твоему.
– Мы прибыли на место, и я…
– Тaк ты хочешь поставить меня на место?
– Согласно вашему приказу, я вас разбудил, а теперь прошу дать мне распоряжения относительно высадки и штурма. Мы стоим без движения уже несколько часов в виду основного рейда острова, и, если это продлится еще некоторое время, эффект внезапности будет утерян. Если…
– Если?
– Если этого уже не произошло.
Весь этот разговор я слышал сквозь сон или полудремоту, не знаю, как назвать то состояние, которое делает из человека растение. Все ощущаешь, а ответить не можешь, да и двигаться тоже. Однако, как и подобает хорошему полководцу, дон Габриэль первым взял себя в руки. Страшным голосом он прокричал, что на корабле пожар в пороховом погребе, что мы тонем и тот, кто хочет спастись, пусть немедленно выходит на верхнюю палубу. Это подействовало довольно эффективно, так как содержимое кают-компании зашевелилось по направлению к выходу. Возможно, многим даже казалось, что они довольно быстро бегут.
Наверху генерал-адмирал, неровной походкой подойдя к борту и не увидев перед собой ничего, кроме моря, стал сначала вглядываться в даль, а потом позвал шкипера, которому заявил, что тот бросил якоря довольно далеко от берега, который видно лишь в его адмиральскую подзорную трубу. На что шкипер ответил, что дон Габриэль просто смотрит не с того борта…
– Что же ты раньше молчал. Поди разбери тут… сразу, куда смотреть…
Мы все повернулись на 180 градусов и приготовились снова вглядываться в горизонт, но… О чудо! Берег находился на расстоянии двух ружейных выстрелов и был виден без всяких приспособлений.
– Скажите, шкипер, вы всегда так ревностно исполняете приказы?
– Так точно.
– А скажите, вы были на вчерашнем банкете?
– Никак нет.
– О, это моя большая ошибка. Ну, показывайте, где тут у вас что… Восток, север, запад, юг…
– Север там, сеньор.
– А все остальное?
– Соответственно розе ветров.
– А если не умничать?
– Юг напротив севера. Если встать к северу лицом, то запад будет слева, а восток справа.
– А мы где?
– Около острова Тортуга, сеньор, который нам надлежит взять штурмом и очистить от протестантских корсаров и несанкционированных поселенцев.
Я все же поражаюсь способности дона Габриэля быстро оценивать обстановку.
– О господи, откуда он все это знает? – сказал со вздохом наш командир.
Глава двенадцатая
Должен вам заметить, что жизнь – это не приключенческий роман. В ней все гораздо длиннее и менее красиво. Я еще ни разу не слышал, чтобы сочинитель романов мог рассказать больше, чем бывалый человек. Я никогда бы не стал приукрашивать, поскольку мне не нужно продавать то, что я рассказываю. А писатель живет этим. Я раздаю свои истории бесплатно, а писатель продает их с потрохами издателю. Однако мне кажется, что я все же нахожусь в более выгодном положении по отношению к писателю. Я могу снова и снова рассказывать свои истории, а он не может второй раз продать одну и ту же рукопись. Мы с ним артисты разового жанра. И он, и я никогда не сможем получать дивиденды от того, что я уже рассказал, или от того, что он уже написал и продал. А вот хозяин трактира, где мы сейчас с вами находимся, или
