ним.
– Равная чему?
– Равная футболке!
Уверенный в том, что произведет эффект, советник по связям взмахнул перед зеркалом хлопчатобумажной футболкой, на которой был напечатан портрет Артюра Рембо. Менантро улыбнулся:
– Может, не стоит перегибать?
– Разумеется, ты выйдешь не в джинсах и сандалиях на веревочной подошве. Но раскованность футболки смягчит строгость костюма, и потом это будет точно соответствовать содержанию твоего высказывания.
Неожиданно эта идея показалась ПГД забавной. Молодая гримерша прошлась пуховкой по его щекам и лбу, отчего поднялось облачко пудры, потом легонько промокнула кожу салфеткой. Упиваясь запахами косметики, Марк представил себе реакцию некоторых зажатых подчиненных.
– Ну что ж, попробовать можно… Мадемуазель, вы закончили?
Он пошел переодеться в соседнюю комнату. Когда минут через десять он вернулся, гримерша не смогла удержаться от улыбки. Менантро добросовестно облачился в футболку, однако покрытый гримом лоб и прямоугольные очки по принципу контраста подчеркивали недовершенность облика самого могущественного предпринимателя года. Советник по связям, видя, как выпирает в образе некая простоватость, подбежал к Менантро, чтобы придать непринужденности своему подопытному кролику. Он снял с него пиджак, вытащил футболку из брюк, слегка растрепал волосы и постепенно добился впечатления непринужденности и дерзкой решительности, подобающей великому ПГД.
Марк принадлежал к династии горных инженеров и долго был скромником. Родители вбили в него строгие принципы, и если он решался выступить перед приятелями во дворе во время перемены, то лишь для того, чтобы повторить совет, услышанный из уст отца. Если заваривалась потасовка, он пытался участвовать, но у него никогда не хватало смелости быть в первом ряду. Он мечтал шуметь на уроках, как другие, но никак не мог удержаться от того, чтобы первым ответить на вопрос учителя. Став студентом, он следовал маршрутом, установленным для молодых людей вроде него. Прилежный зубрила, он прошел через все подготовительные курсы и получил все необходимые степени, в двадцать пять лет выглядел как бывший министр, приобретя бесценную манеру говорить с поджатыми губами. Он не стал бы отказываться от приключений, посещал бы актеров, попробовал бы легкие наркотики… но никто при нем не закуривал косячок, и он ограничился тем, что взял несколько уроков пения, причем и в этом был чрезвычайно добросовестен, словно крайности были для него закрыты и ему было начертано судьбой стать крупной шишкой, иметь шофера, а впоследствии получить орден Почетного легиона.
После окончания Национальной школы администрации Марк поступил на службу в министерство финансов, где ему поручили подумать насчет приватизации государственных предприятий. Освобождаясь от многих промышленных групп – в соответствии с экономическими лозунгами текущего момента, – государство надеялось пополнить иссякшую казну. Дабы облегчить эту задачу, Менантро и его коллеги написали множество докладных с абсолютно одинаковым выводом: перейдя в руки частных акционеров, эти предприятия станут стократ рентабельнее. В благодарность за труды молодые питомцы Национальной школы администрации были назначены на ключевые посты в группы, которые в ближайшее время планировалось приватизировать, где им предстояло проявить свои незрелые управленческие таланты в неявной связи с властями. Чтобы обеспечить успех приватизационной кампании, они выставляли на продажу только процветающие предприятия, а все убыточные оставляли в государственном управлении. Они распределились по самым лучшим предприятиям национальной промышленности: один стал заместителем директора нефтяной компании, другой – вице-президентом страхового общества и т. д. Марк Менантро остановил свой выбор на Всеобщей кабельной компании, промышленной группе, специализирующейся на производстве электрического оборудования, в сферу интересов которой входило то, что его безумно интересовало: новые технические виды связи.
Появление интереса к ним датируется 1993 годом. Марк был приглашен на ужин к своему приятелю, контролеру финансов. Придя к нему, он долго звонил в дверь, прежде чем тот открыл, причем пребывая в чрезвычайно нервическом состоянии. Вместо того чтобы предложить аперитив, он бросился к компьютеру, совершенно не обращая внимания на гостя, и только через некоторое время поднял на Марка горящие глаза и указал на что-то творящееся на экране, по виду совершенно бессмысленное:
– Это революция! Просто невероятно! Это изменит мир!
– Слушай, перестань кричать и объясни, в чем дело.
Приятель повернулся к нему:
– Ты что, не понимаешь? Наша жизнь переменится! Это потрясающе!
– Что потрясающе? Ты лупишь по клавишам, печатаешь текст и считаешь, что это потрясающе? Объясни мне разумными словами.
Но приятель, будучи участником такого события, любые объяснения почитал излишними. Он лихорадочно барабанил по клавиатуре под взглядом заинтригованного Менантро, который в конце концов понял причину такого транса:
– Да это же начало нового мира! Завтра ты сможешь пересылать книги, фильмы, образы… Это же потрясающе!
Менантро вернулся домой настроенный скептически. Однако в последующие месяцы он наблюдал распространение подобной же горячности среди промышленников и финансистов. И тогда, присоединившись к движению прогресса с рвением примкнувшего последним, он сам сообразил, что начинается революция под именем Интернет и что наконец-то он нашел то, чего ему так не хватало, – собственное, личное поприще. Страшно боясь, как бы его не отнесли к тем, кто опаздывает, Менантро усвоил экзальтированную лексику насчет «самого важного открытия после изобретения книгопечатания» и «возможности предоставления безграничного объема информации каждому», и, похоже, факты подтверждали, что он не ошибся. В Штатах биржа перегрелась под воздействием того, что получило название «новая экономика». Даже во Франции политические деятели заявили, что общество должно взяться за работу, реформировать свои структуры и систему образования, чтобы соответствовать новым техническим возможностям. Под шумок всеобщего энтузиазма Марк стал воспринимать себя как пионера прогресса.
