Голос ее звучал виолончелью с бархатистыми обертонами. Я разглядывал ее роскошный черный пуловер: да, с удовольствием пригласил бы ее посидеть на свежем воздухе, выпить бокал вина, хотя и чувствовал, что ее обращение – во многом безличное и подчеркнуто деловое. Еще молодая (сорок), исполнена спокойствия и достоинства. Чувствуется, что много успела с утра сделать, но не заработалась:
– Полагаю, следует предложить вам в качестве вознаграждения за перенесенные неудобства кредит на двадцать тысяч единиц.
Я преисполнился благодушия. Наконец-то меня признали пострадавшей стороной, которая вправе рассчитывать на компенсацию за испытанные страдания! Я уже хотел было поблагодарить Доминик, когда она, немного более резким тоном, с достоинством добавила:
– Однако же я вовсе не могу согласиться с вами касательно интернет-подключения по льготному тарифу. Неужели для холостяка вашего возраста восемьдесят евро в месяц – много? Неужели вы совсем лишены всякого самолюбия?
Сто раз объяснял своему гуру, почему мне не подходит высокоскоростное интернет-соединение, однако тон Доминик Дельмар меня смутил. Продолжая говорить, она стучала по клавиатуре компьютера, просматривая собранную на меня информацию, и при этом язвила:
– Не вполне понятны и ваши комментарии по поводу структуры современных предприятий, ваше стремление делать громкие заключения, ничего о нас не зная. Неужели вы и впрямь верите, будто с зарплатой можно шутить, будто можно реструктурировать подразделения себе в удовольствие? Да что вы знаете о нас?
Она словно читала мои мысли. Неужели я наговорил по телефону лишнего? Доминик Дельмар оторвалась от монитора и вновь бесстрастно посмотрела на меня. Нажала кнопку, и я услышал запись собственного голоса: я объяснял сотруднику компании ВСЕКАКОНЕТ:
– Добрый день, месье. Звоню вам, потому что утром мне пришел счет на восемьдесят евро – счет за подключение, о котором я не просил…
После чего с маниакальной педантичностью я принялся описывать свои беды. Оператор терпеливо меня выслушивал. Но конца моим объяснениям не предвиделось. Порой меня заносило, хотя я и не забывал вставлять, что ничего не имею «против него лично». Казалось совершенно уморительным, что я тратил время на распутывание этого злосчастного казуса. Неподвижностью взгляда Доминик Дельмар напомнила мне училку биологии в выпускном классе – терроризировавшую нас немку ледяной красоты. Женщина остановила запись и спокойно заметила:
– Семнадцать часов вечера – как раз то время, когда все серверы перегружены. Кажется, вы искренне убеждены, будто наша компания – враг, и вам необходимо доказать это самому себе… даже если придется строить из себя клоуна, названивая дни и ночи напролет.
Доминик выдержала паузу, после чего спросила:
– Не кажется ли вам, что лучше посвятить себя журналистике и выполнять свои обязанности несколько добросовестней?
А еще она напомнила мне женщину – комиссара полиции из французского телесериала, который я иногда смотрел по средам. Я смутно ощущал, что моя собеседница желает мне только добра, а потому без малейших колебаний сообщит шеф-редакторам, что вместо проведения «полевых» журналистских расследований я работал в Интернете.
Доминик ткнула пальцем в мое самое больное место:
– Рассуждать о жизни, не высовывая носа из квартиры, – проще всего! Вы выдумали мировой капиталистический заговор. Вам кажется, будто техника ополчилась на вас, потому что вы не умеете ею пользоваться. Но позвольте напомнить, что никто не заставлял вас все эти устройства покупать.
Окончание ее фразы потонуло в шуме отбойного молотка, отчего ей пришлось повысить голос:
– Вам, должно быть, и в голову не приходило, что если вы приобретаете технику по льготным ценам, то это благодаря экономии на обслуживании. Что наши операторы находятся в Ирландии, где налоговые льготы наиболее ощутимы. Что программисты дают консультации по электронной почте. Что выгодой – скидками и постоянными подарками – пользуетесь вы, что это вам ежедневно присылают рекламные предложения, а вы же еще в свободное время развлекаетесь жалобами.
Я прекрасно осознавал, что с этой женщиной лучше быть честным, и с радостью доказал бы ей чистоту собственных намерений.
Как только меня посетила такая мысль, Доминик тотчас же оставила свой мстительный холод, и ее голос вновь обрел тембр виолончели. Пронзительные глаза, в которых теплились смешливые искорки, встретились с моими.
– Но я помню: вы – VIP-клиент. У вас найдется сегодня свободное время?
Вопрос застал меня врасплох. Я прекрасно помнил, что после обеда у меня назначена встреча, но она настаивала:
– Разве плохо узнать жизнь получше?
– Да-да, конечно…
– Тогда за мной!
Когда Доминик встала, моему взору открылись ее ножки, напоминающие пару отточенных веретен. Накинув кожаную куртку, она направилась к выходу, знаком пригласив меня следовать за ней к лифту, подступы к которому заваливали груды строительного мусора.
В ее движениях, исполненных решимости, было что-то обольстительное, однако я чувствовал, что увлечь ее на эту стезю было бы нелегко. В кабине лифта она бойко оглядела меня и тоном человека, который разбирается в людях, произнесла:
– Вы так молодо выглядите для своего возраста! Знаете какой-то секрет?
Нет, никакого волшебного средства – если не считать еженедельного посещения бассейна и двух порций виски, которые я выпивал ежевечерне. Я посоветовал Доминик прочитать мою статью, которая выйдет в журнале: «Нестареющие сорокалетние». Со свойственным ей внезапным переходом от
