Пятясь, Аспирин вышел.
Дверь в гостиную закрылась.
Он не помнил, как добрался до кухни. Зубами вытащил пробку из бутылки коньяка. Хлебнул.
В потайном ящике стола нашел обойму.
Вытащил пистолет из-под обувной полки, зарядил.
Из гостиной доносились звуки флейты. Еле слышно, будто сквозь толстый слой пенопласта. У Аспирина мороз продирал по коже.
Флейта смолкла. Аспирин, сидевший на корточках перед обувной полкой, выпрямился и шагнул к двери в гостиную.
Дверь распахнулась прежде, чем он успел коснуться ее. Босоногий отступил. Аспирин, с пистолетом в опущенной руке, ворвался в комнату, заранее зная, что он там увидит.
Но не увидел ничего.
Смятая подушка. Плед. Пианино. Стойка с дисками. Негде спрятаться, но Алены нет. Совсем.
Аспирин заглянул за диван. Отбросил плед. Развернулся и поднял пистолет.
Гость стоял перед ним, опустив руки. Трясущееся дуло почти касалось его высокого желтоватого лба.
– Где она? – хрипло спросил Аспирин.
Босоногий поднял глаза на пистолет.
– Из этого ствола в двухтысячном убили милиционера. Сегодня… нет, завтра, когда стемнеет, примотайте к нему кирпич и утопите где-нибудь в пруду. Только идиот станет держать такую дрянь в квартире.
Аспирин сжал зубы. Пистолет опускался все ниже, пока рука не повисла совсем.
– Где ее свидетельство? – тихо спросил босоногий.
Аспирин молчал.
– В ящике стола, – ответил гость, будто сам себе. – Принесите.
Не выпуская пистолета, Аспирин вышел в кабинет. Выдвинул ящик. Аленино свидетельство лежало поверх всех бумаг, и, когда Аспирин взял его в руки, вдруг переломилось пополам.
Аспирин выронил пистолет.
Ламинированная бумажка, жесткая, почти неуязвимая, растекалась у него между пальцами. Вот две половинки стали прозрачными, вот округлились острые уголки, посыпалась пыль. «Грима… ена… Алексе…»
Аспирин смотрел на свои ладони. Пустые.
– Вам не о чем беспокоиться, – тихо сказал гость за его спиной. – Все, кто ее видел, о ней забудут. Уже завтра – не вспомнят.
Аспирин обернулся:
– А… мать?!
– И мать, разумеется. Хотя мать вас меньше всего должна беспокоить. Вот бытовуха всякая – консьержи, соседи, учителя… эти ваши, бестолковые охотники за аномалами…
– А я? – тихо спросил Аспирин.
Босоногий задумчиво поднял бровь. Потом, не отвечая, повернулся и пошел к двери.
Аспирин остался стоять. Глядел ему вслед.
Гость остановился. Обернулся через плечо:
– Алексей Игоревич, подойдите, пожалуйста.
Аспирин подошел, не чувствуя под собой ног.
– Ваша соседка, Ирина, на четвертом месяце беременности – от вас. Вас посвятить никак не соберется – вы, пардон, не готовы слушать. Родится девочка. Если вам интересно.
Аспирин разинул рот, как рыба.
– И ничего не бойтесь, – сказал гость тоном ниже. – Ничего не надо бояться. До свидания.
Он развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Аспирин долго стоял, упершись лбом в прохладный дерматин.
Потом вышел из квартиры, спустился на четвертый этаж и позвонил в ее дверь.
