– Да. Артем Максимов приехал… несколько дней назад. Вчера мы с ним виделись.
– Ну и?
Лидка молчала.
Беликов протянул руку. Коснулся ее плеча. Осторожно привлек к себе.
– Знаешь… Хочешь совет умного человека?
– Хочу.
– Расскажи все Андрею. Как было на самом деле, а не интерпретацию этих… жареных дроздов.
– Нет, – сказала Лидка и испуганно отстранилась.
Беликов задумчиво посмотрел в потолок.
– Мелодрама – не мой жанр… Хотя при необходимости роман может включать и элемент мелодрамы.
– Мама! – позвал из кухни Андрей.
В Лидкиной душе метнулась, теряя перья, курица. Несчастная хлопотливая наседка.
– Виталик…
– Лида, я с тобой. Что бы не случилось… Но Андрею – расскажи.
– Нет…
Они попрощались как ни в чем не бывало.
…Игрушки, которых он стеснялся, стояли на самой верхней полке шкафа. Зайцы с обвисшими ушами, пара мышей, из которых одна бесхвостая. Машинки. Коробка с конструктором. Еще какая-то неразличимая в полумраке мелочь.
Часы в гостиной пробили два. Два часа ночи.
– …Мы с Андреем Игоревичем гуляли по зоопарку. Всех почти зверей эвакуировали… ведь это было прямо накануне апокалипсиса… И вот он освободил меня от страха. От этой жути перед концом света. Он был… Эх, Андрюшка, как бы я хотела, чтобы он жил с нами. И он ведь немножко с нами – его фотография…
– Да.
– Знаешь, ты похож на него. Такой же веселый.
– Да?
– Правда. Я хотела, чтобы ты был похож на человека, чье имя носишь.
– Но дядя Слава…
– Дядя Слава совсем не похож на него. Он такой, как его мать. И он больной, старый человек…
– Старый?
– Ну, не совсем старый… но больной. Внутренне старый. Обозленный. Я его обидела.
– Ты?
– Да. Я вышла за него замуж по расчету.
– Ты?!
– Говорю тебе, да.
Тишина. Такая тишина бывает только в половине третьего ночи. И то, если ни у кого в доме не заболит зуб или не потребует своего мочевой пузырь.
Лидка говорила, едва разжимая губы.
– …Исследовали артефактные Ворота. Там было здорово, там было так хорошо… Когда-нибудь мы поедем с тобой в настоящую экспедицию. Обещаю.
По соседнему переулку проехала машина. Негромкий звук мотора показался оглушительным. Вспомнились учебные тревоги.
– …Да, ваше поколение уже не может себе этого представить. В любое время дня и ночи, здоровых, больных, стариков – всех поднимали и гнали по крышам, по полосам препятствий к муляжу Ворот… Кто-то бежал, потому что считал, что так надо. Кто-то боялся ГО. А мы с этим парнем спрятались на детской площадке, в игрушечной башенке, сейчас уже таких не строят. И просидели там всю тревогу. А они искали нас везде, и если бы нашли, его могли бы выгнать из школы, а меня с работы… Даже хуже. Его могли отправить в спецшколу, а меня…
– За что?!
– Ну я же говорю, что теперь этого уже не понять…
Ноябрьское утро хуже ночи. Темнота, морось. В пять утра включается первый в доме водопроводный кран. Потом другой, третий… Шаги на лестнице, кто-то вызвал лифт.
Лидка охрипла. Замолчала; окна соседнего дома одно за другим заливались яично-желтым светом.
Она никогда не думала, что СМОЖЕТ. Так легко и просто рассказать и даже заново пережить, и даже почти без горечи.
– Я взорву эту газету, – шепотом сказал Андрей. – Подорву к черту!
