– Иди отсюда. Быстро-быстро.
Они отдышались двумя ярусами ниже. Здесь, на галерее, трепетали цветные флаги, свешиваясь вниз со стены. Если привстать на цыпочки, можно было разглядеть двор замка за стеной. Мальчик, забыв о пережитом страхе, с интересом заглянул в бойницу.
– Ого… Ракушник… А на спине у него…
Женщина грызла пальцы. Ее фантазия исчерпалась; в ее мыслях, в мечтах, в видениях, которые она много раз проживала перед сном, замок был прежним, и властелин появлялся сам – выходил из двери. Спускался сверху по лестнице. Наяву все случилось не так; она придумала, как войти в замок, но понятия не имела, что делать потом.
Мальчик глазел, прислонившись к бойнице щекой. Она лихорадочно пыталась вспомнить: есть еще ход наверх? Там, где раньше были портьеры… Может быть, и это перестроили, но попытаться…
– Что ты тут делаешь, баба?
Женщина содрогнулась. Пара стражников смотрели сверху вниз; сам вид вооруженного человека не мог напугать ее. Она знала по опыту, что среди свирепых на вид мужчин попадаются добросердечные.
– Добрые господа, я служу в замке… служила…
– Что ты делаешь на галерее? В яму охота?
Мальчик прижался к ней. Он был уже большой, чтобы цепляться за юбку, но слишком маленький, чтобы без страха смотреть на опоясанных мечами людей, грозящих его матери.
– Добрые господа, – ее голос сорвался, – мне нужно повидать властелина.
– Да ты сумасшедшая, что ли?!
– Послушайте… Я привела… Этот мальчик – его сын!
Она ждала чего угодно – побоев, насмешек, тюрьмы. Но стражники вдруг переглянулись и разом уставились на мальчишку. Тот готов был заплакать, но удержался.
– Передать Брану? – вполголоса спросил один стражник другого. – Мало ли…
– Ты не врешь? – спросил первый, нависая над женщиной. Та истово замотала головой:
– Нет… Клянусь…
– Глянь, он похож, – сказал второй, все еще разглядывая мальчишку. – Смотри.
Мальчик тяжело дышал под их пристальными взглядами. Он был бледный, узколицый и черноволосый.
– Пошли, – сказал первый.
Не помня себя, почти ничего не видя, она поднялась вслед за ним по бесконечной винтовой лестнице. Они оказались в круглом зале, пустом, с блестящим каменным полом, с темной пастью камина напротив высокого окна.
– Сидите здесь.
Сидеть было не на чем. Женщина и мальчик стояли, обнявшись, слушая далекие звуки замка – топор, стук, скрип подъемных механизмов, приглушенные голоса, команды…
Потом раскрылась дверь. Женщина рванулась навстречу – но вошел не властелин. Вошел старый человек с суровым, темно-красным лицом, с рукой на перевязи. Она смутно вспомнила его: давным-давно, в ее прошлой жизни, он звался сотником Браном.
Старик перевел взгляд с ее лица на лицо испуганного мальчика. Тот отвернулся, прячась. Женщина ласково, но твердо оторвала его от себя, заставив посмотреть на старика. Старик пригляделся, и брови его съехались на переносице.
По-прежнему не говоря ни слова, старик махнул рукой, приглашая идти за собой. Снова потянулись коридоры; старик ступил на платформу, дождался, пока на нее взойдут женщина с мальчиком, и дернул веревку. Ударил колокол. Платформа дрогнула и начала подниматься.
Мимо проплывали окна, из который открывался вид на площадь, потом на поселок, потом на ущелье. Мальчик ничего не видел, уткнувшись лицом в платье матери. Она щурилась, припоминая: подъемники были в замке и прежде… Но таких огромных, быстрых – никогда… Где-то работники крутят ворот или шагают в колесе, их должно быть много, работа слаженная…
Платформа остановилась. Женщина, смертельно уставшая от этого длинного пути, ослабевшая от волнения и страха, шла теперь, как в тумане. Мальчик брел, держась за ее руку; потянуло свежим воздухом, снова открылся день – они очутились будто в саду. Дрожали на ветру зеленые листья, увивающие решетку балкона, терпко пахли цветы, и журчала вода.
– Здравствуй, Джаль.
Она обернулась.
Тот, встречи с которым она ждала много лет, стоял с раскрытой книжкой в руках. Его черные, глубоко посаженные глаза глядели без удивления, без гнева, без радости. Рядом в кресле сидела женщина и, не обращая внимания на вошедших, перебирала острые осколки в глубокой вазе. На пальце у нее горел бирюзовый камень.
– Ты узнал меня, – пробормотала незваная гостья и низко поклонилась.
– Еще бы, – сказал властелин каменного замка. – Кто здесь у нас?
Он положил книжку на край стола. Подошел к мальчику, взял его за подбородок, развернул лицом к себе. Ребенок, и без того бледный, побледнел еще больше.
– Уже большой, – задумчиво сказал властелин. – Что умеешь делать?
– П-печорки… пасти…
– В ученье к поварам пойдешь?
И, не дожидаясь ответа, выпустив мальчика, обернулся к Брану:
– Сотник, скажи Шлопу… Пусть распорядится. На кухне просили мальчишек в поварята. Вот пусть и учат.
Женщина по имени Джаль стояла, ни жива, ни мертва.
– У тебя есть еще дети? – спросил властелин.
– Есть. Дочери. Две…
Она смотрела, подняв лицо. Стоящий перед ней человек казался страшно, недосягаемо высоким, и столь же далеким, хотя был рядом. Казалось, протяни она руку, чтобы коснуться края его плаща, – не дотянется. Рука пройдет сквозь пустоту.
– Джаль?
Она молчала, сдерживая слезы.
– У меня много детей, – сказал он мягко. – И все мальчики, и все похожи на меня. Скоро можно будет устраивать отряд из маленьких одинаковых гекса… Знаешь, я рад, что ты выжила. Я вспоминал тебя, честно.
Женщина, склонившаяся над осколками в чаше, кинула на пришелицу быстрый холодный взгляд. Камень у нее на пальце мягко мерцал.
– При кухне ему не дадут пропасть, – властелин усмехнулся. – Но если ты рассчитывала на большее, чем место поваренка, – тебе лучше забрать его. Решай сейчас… Или можешь решить позже, приехать и увезти его домой в любую минуту. Я пойму.
Женщина вышла, сопровождаемая сотником Браном. Мальчик плелся, опустив голову, и только в дверях обернулся на высокого страшного человека, который, по словам матери, приходился ему отцом.
Сомкнулись дверные створки.
– Он и впрямь на тебя очень похож, – сказала Яска. – А она кто такая?
– Первая, – сказал Развияр.
– Правда?
Он облокотился о решетку балкона, глубоко вздохнул:
– Шпионы доносят: в Империи опять мятежи на окраинах.
– Отлично. Чем больше земель они соберут вместе, тем труднее будет удержать их в узде.
Яска сложила вместе два осколка. Зубчатые края слились, так что не стало видно трещины.
– Ты даже не спросил, как его зовут.
– Кого?
– Твоего сына.
