– Я не хотел, – беззвучно сказал Развияр.
– Никто не хотел, – властелин улыбался, бледнея на глазах.
– Надо перетянуть… – Развияр растерянно опустил клинок, и тогда властелин выхватил меч левой рукой. Развияр успел подставить свой клинок, но остановить удара не сумел. Отлетел, ударившись спиной о стену, и упал, и кровь властелина упала ему на лицо.
– Медный король, – послышался прерывающийся шепот. – Возьми, что мне дорого…
Тогда Развияр ткнул острием, из последних сил, наудачу.
И проткнул властелину грудь.
Глава шестая
Дороги, по которой ходили продовольственные караваны, больше не было. Развияр пробирался в темноте, ежеминутно рискуя попасть под оползень или скатиться в яму. Иногда полз на четвереньках, нащупывая впереди шатающиеся, скользкие камни. Надо было остановиться и дождаться утра, но Развияра гнал страх.
Он не боялся, что его догонят и обвинят в убийстве. Он вообще об этом не думал. Ужас, охвативший его, имел другую природу. Больше всего на свете Развияр хотел бы забыть, что случилось в замке: «Жаль, что ты не мой сын». Отрубленную кисть, упавшую в бассейн. Вкрадчивый шепот: «Медный король, Медный король».
И Развияр пробирался по колено в воде, оступаясь и падая, увязая в размытой глине. Ему ли не знать, что в жертву Медному королю приносят только самое дорогое, что есть у человека?!
Он вспоминал подробности, на которые прежде не обращал внимания. В замке шептались, что Развияр околдовал властелина; что «маленький гекса» на самом деле родной его сын. Были и другие слухи – Развияр оказался слишком глуп и неопытен, чтобы понимать многозначительные взгляды, случайные слова некоторых завистливых стражников. Он был слишком занят собой, своими воспоминаниями о лесе, мечами и стрелами, книгами, победами, убийствами, первым опытом власти. Его устраивало, что властелин «видит его насквозь» – ему нечего было скрывать от властелина…
Развияр представил, как по воле Медного короля тает в воздухе его тело – так исчезли из мира краюшка хлеба на галере и огарок свечи в темнице. Где они сейчас? На каком алтаре?!
Развияр бежал, спотыкаясь, переплывая стоячие не то озера, не то гигантские лужи. Несколько раз натыкался на трупы, лежащие на камнях, грудами тряпья мокнущие на мелководье. В ушах бормотал голос старого Маяка: что тебе дорого, то и кладешь. Что тебе дорого. Вещь. Человека; Развияр тряс головой. Он хотел забыть, он не желал верить, что такое возможно на свете. Если бы ему предложили сейчас «сладкого молока» – выпил бы, не поперхнулся.
Пласт глины и мелких камней сполз на дно ущелья, увлекая бегущего за собой. Развияр выбрался из-под завала, помогая себе коротким клинком, и пополз вверх, как слепая улитка. Серело небо, гасли звезды, уже можно было различить очертания гор; Развияр пошел быстрее, ему подвернулось под ноги нечто вроде тропы. На востоке совсем просветлело, и он увидел изрытое водой ущелье, неподвижные глубокие лужи на месте бегущей воды, трупы двуногих, четвероногих, многие изуродованные, избитые о камни.
Развияр отвернулся. Если бы его убили вчера, он умер бы, как воин, и не знал бы того, что знает сейчас. И не помнил бы прерывающегося шепота – «Медный король»…
У него ослабели колени, и он сел на камень. Переждал головокружение, поднялся. Пошел, с трудом переставляя ноги, иногда опираясь на длинный клинок, и так шел долго. Когда солнце поднялось совсем высоко и стало припекать, Развияр нашел темное место под желто-серой угловатой скалой, упал и заснул.
После полудня он проснулся и долго не мог понять, где находится. Вокруг щетинились скалы, их тени медленно росли, накрывая редкие пятачки выгоревшей травы, кусты с дрожащими белыми цветами, каменистые щиты в зеленых узорах мха. Было очень тихо. Развияр нашел ручеек, беззвучный, иссякающий, и несколько минут слизывал влагу с мокрого камня.
Потом огляделся.
Совсем недалеко торчала покосившаяся пика. Новая граница, проложенная властелином. Ошибка, стоившая ему и власти, и жизни; на острие пики больше не было черепа. Неподалеку Развияр увидел кучу камней, сложенных конусом.
Он был на землях зверуинов.
В камнях водились шлепуны – толстые, но ловкие твари с басовитыми голосами. По ночам они не то пели, не то мелодично охали, выбравшись из нор. Поймать шлепуна Развияр так ни разу и не сумел, но зато на второй день пути нашел в расщелине гнездо с крупными, круглыми, золотисто-коричневыми яйцами.
В полдень солнце раскалило камни. Развияр нашел черный плоский камень-стол и поджарил себе яичницу. Яйцами шлепунов в замке брезговали, но пастухи и караванщики из тех, что победнее, ели их, не болея и не жалуясь. Развияр был страшно голоден, поэтому проглотил все без соли и специй и почти не заметил легкого привкуса плесени. Именно из-за этого дрянного привкуса яйца шлепунов считались отрадой нищих.
Сытый, он заполз в тень и закрыл глаза. Сразу же увидел карту: жирные линии, обозначающие хребты, и двойные черточки перевалов. Штриховку, обозначающую разный состав земли, потоки и озера, границы клановых территорий. Двуглавую скалу, под которой он провел нынешнюю ночь. И поток, полноводный на карте, а теперь наполовину высохший: следуя вдоль русла, Развияр надеялся через несколько дней выйти к границе Империи.
Зачем ему Империя? Он не знал. Поначалу он просто шел, гонимый страхом, не думая, куда направляется. Горы высыхали, обезвоженные, зеленый мох становился бурым, увядали цветы. В первый раз Развияр вспомнил карту, чтобы не умереть от жажды: маг, как бы силен он ни был, не мог высосать из этой земли всю воду, а значит, крупные потоки и озера должны были сохраниться. И карта помогла Развияру: он вышел к потоку, обмелевшему, но еще живому, напился и мысленно поблагодарил человека, так точно измерившего и так подробно описавшего эту землю.
А потом он проследил за этим потоком на карте и увидел, что тот впадает в большую реку у самой границы Империи. И решил идти вдоль русла, а там будь что будет.
Несколько раз ему встречались на пути свежие могилы зверуинов, но живых он не видел ни разу. О том, что случится, если на этих землях его застанут четвероногие со своими всадниками, думать не хотелось. Развияр сторонился открытых мест, прятался в скалах, шел в сумерках и по ночам, если были звезды. Днем искал себе пропитание и отдыхал. В длинных лужах, придатках обмелевшего русла, попадалась рыба, и ее можно было ловить руками. Тишина, пустота, солнце днем и звезды ночью, полностью открытое пространство над головой понемногу вылечили Развияра: мутный страх отступил, прорываясь теперь только в снах.
Во сне он пытался вырваться из паутины Ча, а властелин шел к нему, улыбаясь, и произносил слова заклинания. Развияр рвался, проклинал, умолял, часто просыпался в слезах и с огромным облегчением понимал, что кошмар закончился. Садилось солнце, дрожал воздух над разогретыми камнями, еле слышно бормотал поток; Развияр умывался, доедал остатки дневной трапезы и шел вдоль русла, не опасаясь сбиться с пути.
До границы с Империей оставалось, по его расчетам, день-два пути. Поток сделался глубже, ожили горы: вокруг снова цвели цветы, летали бабочки, попадались даже птицы – черкуны и другие, серые, которым Развияр не знал названия. Утомленный походом, он лег спать на зеленой подстилке из мха, долго мучился в кошмаре с пауком, паутиной и Медным королем. Ему снилось, что у него связаны руки и ноги. Проснувшись, он понял, что связан уже не во сне, а наяву.
Он лежал на спине. Его собственный клинок смотрел сверху, острием почти касаясь горла. Был закатный час, тени вытянулись. Тот, кто взял его в плен, стоял лицом на восток, за его плечом висело оранжевое солнце, и Развияр видел только силуэт врага – силуэт четвероногий. Передние лапы зверуина нервно переступали, солнце то выстреливало из-за его плеча, то пряталось за спину, и тогда казалось, что фигура получеловека источает сияние.
Зверуин не убил спящего – это внушало надежду. Правда, Развияр не особенно обольщался – в некоторых случаях нагоры умерщвляли врагов торжественно, публично и очень долго.
– Чего… – начал Развияр и понял, что во рту пересохло, а голос звучит жалобно.
