Лукс помотал головой:
– Голый человек еще подозрительнее… А если
– Ты уже спрашивал. И я ответил.
Лукс вздохнул:
– Ты не объяснил главного. Почему ты ушел? Почему захотел бежать, если властелин замка так ценит тебя, что доверяет огненных тварей? Ведь замок выстоял, маг ничего не смог с ним сделать. Он не смог даже убить каменного властелина, тот остался жив, и теперь…
– Он умер, – вырвалось в Развияра. Его передернуло: он вспомнил прерывающийся, жадный шепот: «Медный король, Медный король»…
Лукс отшатнулся. Смуглые его щеки снова пожелтели – кровь отхлынула от лица.
– Я тебе не верю, – сказал он с благоговейным ужасом. – Ты видел его мертвым?
– Да, – Развияр отвернулся. – Потому и ушел.
– А…
Лукс запнулся. Тень от камня, под которым они сидели, медленно переползала, укорачивалась.
– Значит, маг его все-таки убил, – скорее себе, чем Развияру, сказал Лукс. – Значит, он все-таки смог…
Развияр подумал с облегчением: вот и не надо ничего объяснять. Картинка мира достраивается, как домик по известным чертежам; может быть, в замке тоже поверят, что властелин умер по воле мага? И волею мага в его грудь помещен был клинок?
– Что теперь будет? – снова спросил Лукс.
– Император захочет взять эти земли себе. Но проклятье Утра-Без-Промаха осталось в силе. Будет война. И нагоры проиграют.
Лукс лег на живот, вытянул лапы, ладонями уперся в землю. Очень низко опустил голову, Развияр увидел его шею под спутанными волосами.
– Знаешь, – сказал, не глядя. – Ты… иди, наверное, сам.
– Что?
– Сам переходи границу… Я останусь. Все-таки…
Сделалось тихо.
– Старейшин Равноденствия убили, – снова заговорил Лукс, будто пытаясь убедить себя. – Без них… может быть… свои меня не тронут. Раз уж такая судьба… Лучше умереть в бою, тогда на зеленой равнине после смерти можно будет все объяснить Танцору. Сказать, что я не струсил, а опоздал ради великой миссии.
С каждым словом его голос делался все увереннее.
– Да. Я пойду в клан Зимы. Узнаю новости. Понадобятся бойцы. Я хороший боец, а не то, что ты подумал. Надо брать с собой щиты, чтобы заслоняться от стрел с воздуха. Мы с Танцором здорово отработали парный бой со щитами… Жаль, что его нет. Но ничего: наверняка найдутся пешие всадники… Ты, может быть, со мной пойдешь?
Он поднял голову. В его глазах была настоящая надежда – требовательная. Страстная.
– Нет, – с усилием сказал Развияр. – Послушай, ты ведь собирался выжить.
– Разве я бессмертный? – голос Лукса снова дрогнул. – Рано или поздно… придется объяснять Танцору, как это вышло. А ты… не пойдешь со мной, нет?
– Нет, – повторил Развияр и поднялся. – Знаешь… неплохо, что мы повстречались. Но вот…
Он запнулся и развел руками. Потом повернулся и пошел к мосту.
Поначалу он просто шел, как ходят по мостам, осторожно, но почти без труда. Потом стало хуже: чем дальше, тем непроходимее делался мост. Может быть, его когда-то размыло половодьем, или в него стреляли из катапульты, или просто время на середине реки шло быстрее: Развияр пробирался теперь, цепляясь за остатки перил, прыгая с камня на камень, ощупывая кладку перед собой, сбивая в воду непрочно сидящие кирпичи. От воды несло холодом, неожиданным среди жаркого дня.
Остров сделался ближе, выступил из облака. И почти сразу обнаружилось, что дальше хода нет. Целый пролет между двумя опорами обрушился, и от одного обломка до другого было пять или шесть широких шагов – если бы Развияр умел шагать по воздуху. Но он не умел.
Тяжело дыша, он сел на край моста, свесив ноги. Отдохнуть, думал он. Время есть, думал он. Добыть веревку? Добыть длинную палку? Нет, здесь нет деревьев… Идти вдоль берега? Искать другой мост или, может быть, брод?
Река лилась под его ногами, маслянисто-черная. Не хотелось касаться этой воды. Развияр, пожалуй, не стал бы ее пить.
Вцепившись в искрошившиеся камни, он подумал в каком-то оцепенении: вот если бы здесь была длинная жердь, срубленное у корня молодое дерево. Ценная вещь, необходимая, без которой нельзя. Тогда можно было бы провести над ней рукой и сказать: «Медный король…»
Он вздрогнул и чуть не свалился вниз. Наваждение проняло его, как глоток морской воды. Он даже закашлялся, таким зримым, плотным, ощутимым был соблазн.
Он затряс головой и поднялся на дрожащие ноги. Противоположный край разлома не сделался ближе, но солнце миновало полдень и начало склоняться. Никогда в жизни, сказал себе Развияр, больше никогда в жизни я не стану этого делать; не знаю, откуда эта магия, и кто научил этому обряду старого Маяка, и кто научил властелина, и сколько в мире есть людей, знающих эту тайну. Но я больше – никогда, лучше пусть я сдохну, свалюсь сейчас в эту черную реку, захлебнусь…
Из-под подошвы у него вырвался камень и полетел, поворачиваясь, вниз, и беззвучно достиг воды.
– А теперь я найду что-нибудь, чтобы переправиться, – сказал Развияр вслух – не то себе, не то мосту. И, оступаясь, повисая над черной водой, побрел обратно.
Лукс стоял на берегу, у самого моста, переступая с лапы на лапу, будто танцуя. Грыз ногти, глядя, как возвращается Развияр, и кинулся к нему, едва тот сошел с моста:
– Ты передумал?!
По мере того, как Развияр объяснял ему суть дела, нервное лицо зверуина становилось все бледнее и отрешеннее.
– Я найду палку, – завершил Развияр. – Или веревку. А лучше и то, и другое.
– Какая, говоришь, там дыра? – бесцветным голосом спросил Лукс.
– Шагов пять или шесть.
Лукс сжал губы. Обернувшись, посмотрел на небо над далекими горами. Развияр проследил за его взглядом, но ничего особенного не увидел; зверуин обхватил себя за плечи и покачнулся – вперед- назад.
– Идем, – все так же тихо и бесцветно сказал Лукс. – Попробую помочь.
Вдвоем они добрались до пролома быстрее – Развияр приобрел некоторую сноровку, а зверуин от природы умел ходить по горам и развалинам. Добравшись до пролома, они некоторое время стояли молча. Развияр боялся, что Лукс скажет: нет, это слишком далеко. А Лукс смотрел то на воду, то на противоположный край провала, шевелил губами и думал неизвестно о чем.
– Ну? – не выдержав, спросил Развияр.
Лукс потер ладонями лицо:
– Садись ко мне на спину.
Развияр снова смерил взглядом расстояние. Он видел, как прыгают зверуины. Как они поднимаются вверх по почти отвесной скале, как перемахивают с камня на камень. Но он прекрасно помнил, как раненный Лукс еще два дня назад еле ноги волочил.
Он хотел спросить: «Ты уверен, что сможешь?». И еще хотел спросить: «Разве мне можно садиться на место твоего брата, которого я убил?». Уже открыл было рот – но вспомнил, как Лукс назвал его мастером задавать глупые вопросы. И был ведь прав.
Балансируя на камнях, он вплотную подошел к зверуину. Закинул ногу на его теплую мягкую спину, подтянулся. В прошлый раз он сидел верхом на Лунном-Кстати, когда тот еще носил седло и стремена. Развияр ощущал тогда, что, садясь верхом, унижает пленника. А теперь этого чувства не было.
Лукс повернул голову, Развияр увидел его профиль:
