– Хуже не будет, – сказал мужчина шепотом. – Куда уж хуже… Тихо, Глаб, тихо… Ежели он… поперек… в ней встал… Куда хуже, у меня сестра вот так…
Глаб заплакал.
– Уже поздно, наверное, – тихо предположила женщина. – Уже…
Мужчина сжал зубы:
– О ней… о той повитухе, разное говорят… говорят, что она…
– Чего вы ждете?! – закричал Игар шепотом.
О нем все забыли, его никто не замечал, а теперь он, наконец-то обретший дар речи, шагнул вперед возмущенно и зло:
– Чего ждете?! Я за ней пойду! Я приведу ее, сейчас, а там будете решать, поздно или нет… И где какая баба что сбрехала…
Мужчина нахмурился. Глаза его холодно блеснули; женщина поднесла искромсанный край передничка к губам:
– Иди…
Из кухни выглянула детская рожица – и испуганно спряталась опять.
Он колотил в запертую дверь, пока на сбил кулаки, а потом стал тарабанить ногами, и когда в конце концов сонный слуга отворил ему, в опущенной руке слуги была суковатая палка:
– Ополоумел?!
Игар нырнул под его руку, быстро огляделся; в дальнем конце коридора шлепал туфлями упитанный мужчина в ночном колпаке и со свечкой. Игар не без основания принял его за хозяина.
– Мне повитуху, – сказал он быстро, уворачиваясь от не в меру ретивого слуги. – Повитуха здесь живет, а там… – он запнулся, потому что выяснилось, что он даже не знает прозвища приютившей его семьи. Там… Тири рожает.
– Моя жена пятерых родила без всякой повитухи, – сухо сообщил хозяин. – Заведение почтенное, ночь, люди спят…
– Я вам шеи переломаю! – закричал Игар в запальчивости, скорее всего, напрасной. – Человек же… ребенок…
Хозяин поморщился:
– Ты, парнишка… Не кричал бы. Вот лучше не кричал бы, дело тебе говорю… Потому как заведение почтенное, а крикуны, они, знаешь…
– Кто меня звал?
На лестнице стояла женщина – поверх ночной рубахи на ее плечи накинут был плед. Маленькая лампа освещала ее лицо снизу – оттого оно казалось фантастичным и таинственным, как у каменной химеры.
– Тири рожает, – сказал Игар скороговоркой. – И ребенок… поперек. То есть идет поперек, и…
– Понятно, – лицо женщины изменилось; она чуть ниже опустила лампу, и тени скакнули. – Я сейчас, подожди…
Снова увернувшись от слуги, Игар выскочил на улицу; в прорыве между тучами висела тусклая, ущербная луна, и это был единственный свет во всем мире; Игар в тоске подумал, что все усилия могут оказаться тщетными. Поздно…
Женщина вышла через минуту; в руках ее был тугой узелок. Слуга с раздражением захлопнул дверь, на полуслове поглотившую его скверное ругательство.
– Далеко? – коротко спросила женщина.
– На западной… окраине, – с трудом выговорил Игар. Ему хотелось верить, что он не ошибся.
– Лошадь есть? – женщина огляделась, будто в поисках экипажа.
Игар растерялся:
– Н-нету… Я так, бегом…
Женщина нахмурилась; Игар испугался, что она повернется и уйдет обратно – если лошади нет…
– Давно? – отрывисто спросила женщина, Игар не понял:
– Что?
– Давно роды начались?
Игар замялся:
– Кажется… около полудня…
– Времени нет запрягать… – женщина опустила голову, будто раздумывая. – Первые?
– Вторые…
– Чего же ты стоишь?! – женщина искренне удивилась. – Веди скорее!
Она уцепилась за его локоть, и они отправились – почти бегом и почти в полной темноте; по счастью, улица была прямая и без перекрестков, и потому Игар надеялся, что они не заблудятся.
– Ты муж? – спросила женщина все так же отрывисто; он сперва не разобрал:
