хозяин.
– Назовите его, – темные глаза женщины блеснули, – назовите его Аальмаром. Это хорошее имя, правда?..
Что-то дрогнуло в ее голосе – будто едва-едва, одним прикосновением зацепили глубокую и мощную струну. Игар не мог дать названия чувству, скользнувшему в ее обыкновенных словах, но спине его продрал мороз.
Она ушла, забыв об Игаре, даже не взглянув в его сторону; счастливый Глаб проводил ее за ворота.
Старший хозяин напился, как обещал. За буйным, слегка нервным застольем Игар вдруг ощутил себя почти своим – вовремя сходив за повитухой, он как бы приобщился к семейным тайнам. Старший хозяин и счастливый папаша-Глаб от души посвящали его в тонкости, которых он рад бы и не знать – Тири, оказывается, хворала по женской части, и та самая старуха, лучшая на три села, обещала ей бесплодие. Старуху не ругали особенно, но и поминали с неохотой; старшая хозяйка по секрету поведала, что о той повитухе, которая спасла жизнь матери и младенцу, болтают, будто бы она ведьма. Глаб, расчувствовавшись, заявил, что спасение жены и сынишки готов принять и от ведьмы тоже; перед глазами Игара стояло мягкое и вместе с тем непреклонное лицо – «Десять белых голубей из далеких из полей…»
Он сидел среди уверенных, деловитых людей, заново переживавших свой ужас и последующее счастье, а заодно строивших планы о покупке новой коровы и перестройке курятника. Он был благодарен им за краткое забвение; странно или нет, но спеша в темноте за повитухой, он ни о чем другом не успевал уже думать – ни об Илазе, ни о скруте, ни о скорой смерти. Все в мире правильно, думал он, слизывая с ложки творог, обильно политый медом. Кто родился – умрет… Сначала я, а чуть позже – этот новый сын Тири, Аальмар…
Он отбросил эту мысль, как невообразимо гадкую.
Старшая хозяйка между тем признавалась, что молила о спасении сестры все известные ей силы, в особенности Святую Птицу, и Птица, вероятно, помогла, а потому в скором времени она, старшая хозяйка, отправится в ближайшее Гнездо (Глаб присвистнул – экая даль!) и поблагодарит Птицу лично. Старший хозяин снисходительно усмехнулся – он, оказывается, еще неделю назад принес тайком от всех жертву родильнице-земле – закопал на плодородном поле деревянную дощечку с выжженным на ней именем – Тири. Старшая хозяйка усомнилась, что такая жертва имеет смысл – старший хозяин нахмурился. Жена его может верить во что угодно и в Птицу тоже – а он мужчина и давно знает, что нет вернее способа сохранить человека от напасти. Родильница-земля покровительствует не только беременным, но и женщинам вообще – а потому он намерен в скором же времени выжечь на дощечке имя повитухи – Тиар – и закопать на самом плодородном из полей, что за мельницей…
Игар лил в его миску мед; светлый и густой, мед стекал по белой горке творога, заливал ее тягучими волнами, поднимался, грозя покрыть вершину творожной горки, полился через край… Потек по столу – медленно, величаво, густым потоком…
Его схватили за руку:
– Ты чего?! Будет, хватит, гляди, что натворил…
Он смотрел, как они хлебом и ладонями собирают со стола медовую реку. Глаб, пьяный от трех глотков яблочного вина, клялся по очереди отблагодарить известных ему духов и богов; усы старшего хозяина обвисли, как две медовые сосульки…
– Как ее зовут? – спросил Игар шепотом.
Хозяйка удивленно нахмурилась:
– Кого?
Игар молчал.
– Что с тобой? – спросила хозяйка уже обеспокоенно.
– Перепил, – беззлобно предположил старший хозяин. Игар обернулся:
– Ее имя… ее имя, ты только что называл…
– Тиар ее зовут, – старшая хозяйка по очереди облизывала пальцы будто аккуратная кошка. – Госпожа Тиар, я же говорю, что про нее болтают, будто она…
Игар смотрел, как она говорит, и не слышал ни слова.
Слуга узнал его и недобро прищурился:
– Что, опять рожает кто-то? Или это у тебя морда постоянно так перекошена, от природы?
Игар облокотился о забор. Постоял, пытаясь унять бешено колотящееся сердце; нельзя торопиться. Нельзя волноваться. Теперь – все возможное хладнокровие, Птица слышит его, Птица поможет…
Слуга выпятил губу:
– Чего вылупился? Говори либо проваливай…
– Госпожа Тиар у себя? – спросил Игар на удивление спокойно. Даже похвалил себя мысленно: молодец…
Слуга почесал за ухом. Снова взглянул на Игара – на этот раз подозрительно:
– А у тебя к ней чего?
Нельзя закипать, сказал себе Игар. Нельзя раздражаться. Этому наглому дураку не удастся вывести его из себя.
– У меня к ней дело, – проговорил он как мог кротко. – Позволь, я пройду.
Слуга скривил губы:
– Отдыхает она… Велела разбудить, только если на роды покличут. Ты на роды ее или как?..
