внимания на слабые попытки вырваться, спустился вниз, к шалашу и прогоревшему костру.
Когда он усаживал ее на одеяло, мальчишка поднял с земли камень и попытался напасть со спины. Стократ завернул ему руку за спину, мальчишка не проронил ни звука, хотя захват был жестокий.
– Слушай, как тебя, Дан. Я не собираюсь причинять ей вред. Если ты не понял – сломаю руку. Понял?
– Да, – прохрипел мальчишка.
– Вот и славно.
Освобожденный, парень не удержался на ногах и сел на землю. На лбу у него выступил пот.
– Возьми лошадей. Напои. Позаботься.
– Я…
– Уйди отсюда и не приближайся, пока я не скажу.
– Да кто ты такой, чтобы…
Под внимательным взглядом Стократа мальчишка замолчал.
– Я не причиню ей вреда, – сказал Стократ после длинной паузы.
Мальчишка втянул воздух сквозь сжатые зубы.
– Мир, скажи ему, чтобы он ушел, – велел Стократ.
Девушка, не поднимая головы, махнула рукой, указывая вниз, к ручью. Дан медленно побрел прочь, оглядываясь, хромая, растирая правую руку левой…
– Когда это началось у тебя, Мир?
Она молчала.
– Вчера вечером ты была здорова.
– На рассвете, – сказала она с ненавистью. – Почему они не тушат пожар?!
– Почему у тебя на коже – карта Обитаемого Мира?
– Я не знаю! Если это заразная болезнь – я хочу, чтобы ты заразился и умер, колдун!
– Если бы ты не бежала от меня, – сказал он укоризненно, – ты бы не напоролась на сучок. А так – у тебя дырка в шкуре как раз в том месте, где на карте – столица Гран…
– Оставь меня в покое.
– Не надейся.
Стократ открыл свою сумку, вытащил темную стеклянную флягу с остатками горькой лечебной настойки.
– Повернись.
– Лучше сдохну.
– Повернись, я сказал.
Она была горячая, как камень на летнем солнцепеке. Ее трясло; он почти силой развернул ее лицом вниз и отбросил плащ, в который она куталась. Задрал подол рваной рубашки. Рисунок на коже проступил еще ярче, а рана на месте столицы Гран воспалилась.
– Сейчас, – Стократ зубами выдернул пробку. – Будет… тьфу.
Он бросил пробку, и она повисла на шнурке.
– Будет больно, но недолго. Потерпи.
Она вцепилась в одеяло. Стократ обильно смочил край чистой тряпки: настойка была темной, почти черной, и густой.
От прикосновения Мир зашипела, выгнувшись дугой, и в тот же момент по дороге застучали копыта, а в городе зазвонил колокол. Он звонил истерично, заполошно, а дыма становилось все больше, он закрывал уже половину неба, и по дороге, идущей вдоль оврага, скакали, нахлестывая лошадей, невидимые люди…
Капля настойки упала и запенилась, обеззараживая рану.
– Что там? Что происходит?!
Стократ молча вылил остатки настойки в стакан с водой и дал Мир напиться. Это было жесткое, но действенное лекарство.
– У меня… все сгорело в горле. И в груди…
– Пройдет.
– Зря ты меня мучаешь. Я все равно умру.
Стократ шире открыл свою сумку. На дне лежала, переложенная сухими травами, чистая рубашка.
– Переоденься.
– Может, это люди из Выворота, – прошептала Мир. – Или из Приречья. Но не могут же они так быстро… Что там случилось, колдун?!
– Переоденься.
Кажется, он получил над ней слабенькую, но власть. Во всяком случае она не стала угрожать, что засунет его язык в непристойное место, а, отвернувшись, с трудом стянула рваную, запятнанную кровью рубашку. Стократ опять увидел карту Обитаемого Мира у нее на спине и на плечах, и дальние берега крайнего востока и запада – на ребрах. Южная окраина Мира уходила вниз, под пояс, два северных полуострова будто обнимали девушку за плечи. Рана на месте столицы Гран выделялась напухшим рубцом. Стократ нахмурился.
Мир через голову надела его рубашку, которая пришлась ей почти до колен. Затянула воротник так туго, как только смогла; зелье подействовало, она перестала дрожать, и боль, кажется. притупилась.
– Слушай внимательно, – сказал он, глядя ей в спину. – Ты останешься здесь. Назначаю тебя предводителем отряда. Ты проследишь, чтобы твой… чтобы Дан никуда не ушел. А я пойду и узнаю, что там.
Резня началась моментально, без причин и предвестников, без подготовки и без смысла. Откуда-то взялась толпа ремесленников, еще вчера мирных и довольных жизнью. Почему-то они были пьяны с утра, внезапно воспылали яростью и двинулись на властителя, ни на секунду не предполагавшего такого поворота событий. Перебили стражников на посту, подожгли дом; тут основные силы властительской стражи вернулись из патрулей. Это они проскакали мимо оврага, когда Стократ обрабатывал рану Мир.
Тут бы бунту и конец. Но стражники, вместо разбирательства и дознания, обрушились на поселок, не щадя никого и не разбирая правых и виноватых. Уже в предместье Стократ стал свидетелем бойни и едва успел спасти от мечей пожилую женщину и девочку-подростка. Спасенные убежали, а Стократ внес свою лепту в кровавые события того дня, оставив на месте несчастливого стражника Гран.
Этот стражник был простой честный трудяга. Стократ так и не понял, что за кривая судьба превратила его в убийцу. Душа стражника ушла в придорожную траву, а Стократ вошел в город, стиснув зубы и рассчитывая на худшее.
Властитель Гран, окровавленный и вооруженный, скакал во главе отряда своей стражи. При виде Стократа осадил лошадь:
– Где ты был, колдун?!
– Я искал твою дочь.
– Нашел?
Стократ сомневался долю секунды.
– Нет. Может быть, к счастью. Как твои сыновья?
– Отлично! – рявкнул властитель. – Р-рыба, лучше некуда! Я успел отправить их с учителем, послать их, р-рыба, куда подальше… Что здесь творится, колдун, у меня весь двор завален трупами мятежников – и слуг!
– Вели своим людям прекратить резню.
– Резню?! Это справедливое возмездие!
– Очнись, твоя стража режет твоих людей на твоей земле!
– Бунт будет подавлен – надолго, навсегда! Так, чтобы никогда больше…
Запрыгали щепки на дороге. Взялась кругами поверхность воды в водосборной бочке. Отряд всадников, несколько сотен человек, заполнил собой улицу, и это не были люди Грана. Это были…
– Приречье! – рявкнул их предводитель. – За Приречье и нашего князя!
