Небо прочертил след падающей звезды.
Дрогнула вода в роднике.
Когда Стократ склонился над источником, он увидел в глубине воды – человека, смутно знакомого. Возможно, когда-то во сне это лицо уже ему являлось.
– Нет времени, – сказало отражение. – Мерцающая – вероятностный фантом. За тобой спускается челнок, следи за звездами.
Стократу потребовалось несколько секунд, чтобы уложить в голове новые смыслы. Отражение не давало ему времени:
– Флагман, на котором ты был со своей матерью, попал под обстрел и погиб. Твоя мать успела снарядить спасательную капсулу. Так ты оказался на Мерцающей.
– Почему бы тогда моему отцу не явиться в приют с половинкой пеленки? – Стократ ухмыльнулся. – Или, на худой конец, с обломком спасательной капсулы?
– Потому что твой отец проиграл войну. Прежде, чем он восстановил силы и взял реванш, планета сделала вокруг светила пятнадцать с половиной оборотов.
– К тому времени я мог умереть пятнадцать с половиной раз.
– Мы знали, что ты жив. Без тебя эта планета – кусок камня с реденькой атмосферой, едва пригодной для дыхания. Здесь нет и не было ни лесов, ни рек, ни людей! Ты дал этому миру начало, но ты не Бог. Ты сотворил вероятностный фантом. Он обречен самим фактом создания. Осталось несколько часов.
– Ты говоришь, что Мир умирает?!
В глубине отражения – нет, в высоте над лесом – проявилась белая искра и стала расти, приближаясь.
– Время заканчивается, – сказало отражение.
Искра приближалась, меняя цвет, из белой делаясь желтоватой. Наконец, желтая и ослепительно- яркая, она зависла над лесом, почти над самой головой Стократа, конус света, будто руку.
Бесшумный порыв ветра качнул деревья. Изображение на водной глади задрожало, зарябило и снова прояснилось:
– Иди на свет. Учти – у них проблемы с переводящими устройствами.
Конус света стал короче и толще. Стократ сжал ладонь на рукоятке меча и пошел в темноту, на запах дыма.
Дрогнула земля. По сосняку прокатился новый ветер. На землях Гран дрались за новые владения Приречье и Выворот, далеко на востоке лесами стояли вресени, а на западе слепые лесовики вкушали пиры за длинными столами. В недрах, спрятавшись ото всех, существовала и думала Тень. Белая и Золотая Школы тянули от мировых окраин Сеть своих адептов, в пожарище, охватившем лачугу, возникал дворец, а Стократ шел по дороге, придерживая на боку свой меч и ни о чем не жалея.
Существа в белых доспехах – люди, явившиеся со звезд – шагали к нему, подняв устройства с нацеленными на Стократа трубами. Поскольку они не собирались убивать – вероятно, их оружие должно было парализовать жертву или усыпить.
– По какому праву, – сказал он негромко, – люди из чужих миров решают судьбу Мерцающей?
Идущий впереди замедлил шаг, рукой в перчатке убрал с лица дымчатое забрало шлема и заговорил; Стократ различал слова, но смысл речи ускользал от него.
– Прости, друг, я не понимаю, – сказал Стократ.
Человек со звезд оскалился, как обыкновенный стражник, и закричал. Стократ покачал головой:
– Ты хочешь, чтобы я пошел с вами? Это невозможно. Здесь мой Мир, я остаюсь.
Человек со звезд взмахнул рукой.
Стократ ждал парализующих лучей или, возможно, газа, – но из трубок с легким чмоканьем вырвались иглы. Стократ видел, как они летят – быстрее стрел, точнее стрел, две в грудь, две в шею, одна – мимо.
Он сбил их мечом в траву. Иглы ломались под ударами, будто ледяные, выпрыскивали прозрачный сок, капли собирались шариками и летели, как сбитая с веток роса. После третьего залпа Стократ отступил, не желая, чтобы брызги касались кожи.
Они наконец-то перестали стрелять.
– Я остаюсь, – сказал Стократ.
Еще одна белая фигура приближалась из темноты. Новый гость был хромой, грузный, возможно, старый – над шейным кольцом его доспехов были видны только узкие глаза и белый пергаментный лоб. Безоружный, он остановился перед Стократом в нескольких шагах и протянул к нему руки.
– Вы напрасно пришли, – сказал ему Стократ. – Если этот Мир умрет вместе с вами – кто будет виноват в вашей смерти?
Хромой и грузный человек с усилием опустился на колени. Двумя руками оттянул шейное кольцо своих доспехов, так что стал виден узкий темный рот. Он заговорил, глядя Стократу в глаза, старательно артикулируя…
Стократ сосредоточился. Он любил и умел ловить закономерности в любой системе знаков.
– Сын, – говорил коленопреклоненный человек. – Ребенок мужского пола, рожденный от меня и твоей матери. Моя вина, сожаление. Твоя мать, мертва, давно. Ее имя. Ради нее. Пожалуйста.
Стократ подошел к нему, протянул руку и помог подняться.
– Мир умирает, – сказал старик, навалившись на него, чтобы устоять на ногах. Весил он совсем не много – в сравнении с высоким Стократом.
– Мир бессмертен.
– Нет! Ты положил начало, ты – здесь – конец… Кратковременно… Короткое время. Много энергии. Насыщенный. Окончательный… Пойдем. Оставь. Конец света.
Стократ всмотрелся в его лицо – и с удивлением узнал себя-другого, себя из прошлого поколения. Сто вероятностей, сто поворотов, сто сыновей в это самое мгновение встретили сто своих отцов…
– Мир никогда не умрет, – сказал Стократ и улыбнулся встревоженному старику. – Поверь мне, отец. Мир
Мир лежала, вытянувшись на травяной подстилке, ничего не слыша и не видя.
Правила Приличия спал, уткнувшись лицом в ее руку. Ворон тоже спал, но при появления Стократа открыл глаза:
– Ты говорил с ними?
Стократ глазами указал на Мир:
– Как она?
Ворон отвел глаза.
– Скажи! – потребовал Стократ.
– Она не доживет до рассвета, – прошептал Ворон. – Извини.
Стократ уселся напротив. Ворон приподнялся на локте и тоже сел.
– Зачем? – спросил Стократ.
– Потому что стрела вошла глубоко, и рана воспалилась.
– Я не о том… зачем на самом деле существуют Высокие Школы? Зачем тянется Сеть? Чтобы найти меня, можно было придумать что-нибудь проще.
– Я говорил – чтобы стабилизировать… сделать устойчивым мир.
– Устойчивый мир – такой, где не происходит чудес?
Ворон сплел пальцы. Закусил губу, на мгновение задумался; наверное, вот этот жест и этот взгляд помнили студенты и преподаватели Белой Школы на снежном пике и Золотой Школы в раскаленных песках.
– Я понимаю, о чем ты подумал, Стократ. Да – если бы мы успели… покрыть Сетью материк, придать Миру устойчивость, определенность… То, что ты называешь чудом, – всего лишь нарушение естественного порядка событий. Да, тогда Обитаемый Мир подчинялся бы общим физическим законам… и, конечно, не пропал со смертью одной девушки.
Стократ улыбнулся краешками губ. Ворон смотрел сквозь огонь с нарастающим беспокойством:
– Что ты задумал?
