– Ты Стократ, – сказал ему в спину спасенный человек. – Ты ведь Стократ, пришелец со звезд, да?
Стократ не остановился:
– Меня так зовут.
– Они ищут тебя! – тяжело ступая, спасенный догнал его.
– Меня многие ищут. Кто найдет, не обрадуется.
– Люди со звезд ищут тебя, – спасенный говорил хрипло, проталкивая слова через высохшее горло.
– Идем со мной, – сказал Стократ. – И добавил сквозь зубы: – Только я пойду быстро.
Он зашагал, не оглядываясь, все ускоряя шаг, и к концу пути бежал изо всех сил, и спасенный им человек отстал. Стократ не смотрел на приметы, но вышел точно к костру – и, еще не видя огонь за деревьями, услышал крики на поляне.
Перед глазами у него сделалось черно. Он выскочил на поляну, когда Правила Приличия заносил свой нож, оскалившись, готовый драться насмерть, а рядом с ним поднималась Мир, вооруженная тлеющим поленом, потому что другого оружия не нашлось. Вокруг стояли стражники Выворота, шесть человек, в доспехах и с мечами, а за спинами у них лучник натягивал тетиву.
Стократ закричал на бегу, и лучник промахнулся с десяти шагов. Стрела, направленная в горло Мир, попала ей в плечо.
Лучник погиб первым.
Ворон брел среди стволов, давно отчаявшись догнать человека, которого много лет искали по всему Обитаемому Миру пришельцы со звезд. Темно-красные стволы кренились, Ворон останавливался, ухватившись за шероховатую кору, смола приклеивала его ладони к дереву и присваивала, и казалось, у него в жилах текут древесные соки. Сосны на время останавливали пляску и замирали, как стража в строю, и тогда Ворон продолжал идти.
По счастливому наитию, или по знаку судьбы, он не сбился с дороги. Он вышел на маленькую поляну, заваленную трупами. Люди в доспехах и темно-синих плащах со старинным гербом Вывора умерли только что, в неравном бою с одним-единственным человеком.
Меч Стократа торчал в земле у костра.
Сам Стократ стоял на коленях над девушкой, лежащей на траве. Ворон подошел ближе и увидел, что дело плохо: девушка была ранена, и в ране засел наконечник стрелы.
– Я могу помочь тебе, как хирург, – сказал Ворон, ни о чем не спрашивая.
– Ты ведь не лекарь, а владетель, – отозвался Стократ, не глядя на него.
– Я много лет учился в Высокой Школе.
Девушка открыла глаза:
– Правда? – она старалась, чтобы голос звучал весело. – Высокая Школа…
– Молчи, – сухо велел Стократ.
Правила Приличия смотрел в костер. Казалось, что глаз у него шесть или восемь – мокрые дорожки на щеках отражали огонь. Голова Мир лежала у него на коленях.
Ворон жестом позвал за собой Стократа. Согнувшись, оба выбрались из низкой сухой пещеры, приютившей их на эту ночь.
– Я все сделал, – тихо сказал Ворон. – Сегодня ночью решится, будет она жить или нет.
– Спасибо, владетель.
– Ты бы не звал меня так.
Стократ улыбнулся уголками губ:
– Ты хотел еще о чем-то спросить?
– Что у нее… с кожей? – Ворон не был уверен, что правильно спрашивает.
– Это карта Мира. Бунт и война на землях Гран случились потому, что сучок поранил ее. В том месте, где на карте – столица Гран.
– Ты шутишь?
– Ты сам видел этот рубец.
Ворон тяжело опустился на камень. Стократ подобрал свою сумку, лежащую у входа в пещеру, вытащил и протянул Ворону флягу:
– Выпей еще.
Ворон глотнул. Поморщился. Перевел дыхание:
– Что будет, если она умрет?
– Миру конец.
Ворон поднял голову. Над лесом, ясно видные в просветах между ветками, висели белые мохнатые звезды.
– Этого не может быть, Стократ. Мир не может закончиться со смертью одного человека. Я уже умер сегодня, я лежал в могиле, сверху сыпали землю… но я знал, что Мир остается стоять, в порту воняет рыбой, в Высоких Школах переворачиваются страницы…
– Мир
Ворон помолчал. Из пещеры тянуло дымом, в чаще светились глаза ночных тварей.
– Я хотел с тобой поговорить, Стократ.
– Говори.
– Высокая Школа – смысл моей жизни. Я не верю, чтобы из Высоких Школ, Белой и Золотой, исходило зло.
– Мне-то что?
– Погоди… Школы основаны при участии пришельцев со звезд. Они желают миру добра… И они ищут тебя. Поговори с ними.
– Звезды…
Стократ поглядел вверх.
– Я тысячу раз с ними говорил, валяясь на траве и сам себя развлекая. Ни разу они мне не ответили. Значит, не больно-то и хотелось.
Ворон снял с пальца серебряное кольцо с гравировкой:
– Оставь на кольце каплю твоей крови. Ничья другая, только твоя. Они сказали, что узнают.
Мир снова была горячая, будто камень на летнем солнцепеке, плоский камушек у пруда. Правила Приличия укрыл ее всеми плащами и одеялами, и сам не то спал, не то дремал над ней, сжав ее ладонь, покачиваясь, будто в трансе.
Стократ подержал ладонь на горячем лбу Мир. Стрела, угодившая ей в плечо, задела западное побережье, там каменистое плато и почти безлюдная местность. Что там сейчас – огромные волны? Скала обрушилась в море вместе с хижиной рыбака?
В тишине пещеры шелестел, осыпаясь, песок, дышали поленья в огне. Стократ в последний раз глянул на бледное и узкое, как свечной огонек, лицо Мир, и вышел, зажав в кулаке серебряное кольцо.
Он отошел к роднику, бившему на дне маленького, как зеркало, озерца. Взял на ладонь кольцо Ворона. Насечки и черные линии, составлявшие узор, странно дрожали перед его глазами – как будто кольцо отражалось в воде.
Спрятанное послание! Стократ ясно вспомнил юность, первые годы, проведенные с мечом на дороге. Тогда послание мерещилось ему в тени веток, в прожилках листа, в морозных узорах на стекле. И это, странно гармоничное, запутанное и простое, наверняка заключало смысл, который можно постичь…
Он уколол палец ножом и надел кольцо. Посмотрел на небо: звезды смотрели, как обычно.
– Сто раз спрошу, промолчи в ответ, – он вспомнил считалку из отрочества. – Стократ дороже такой ответ…
Серебро вдруг стало горячим. Стократ попытался снять кольцо и не смог. Кольцо остыло через несколько мгновений, оставив на пальце красный след ожога.
