отвечать.
– Работайте! – рык черноволосого легко перекрыл слабый голос пленника.
Первый конвоир нерешительно вытащил из ножен меч:
– Но, мой господин, владетель сказал, что кровь не прольется…
– Идиот! – черноволосый, обделенный терпением, хлестанул стражника по лицу. – Ты ничего не знаешь о тайной казни? Делайте!
Конвоиры переглянулись. Стражник, получивший пощечину, отступил на два шага.
Другой, собравшись с духом, вытащил из сумки моток веревки.
С этого момента никто не сомневался либо не показывал виду. Двое подошли к пленнику и повалили на траву – тот, со связанными руками, не мог особенно сопротивляться. Другие двое связали веревкой ноги пленника и, спутав его, как колбасу, почти полностью обездвижили.
Стократ смотрел с нездоровым любопытством. Он понятия не имел, что такое тайная казнь во владении Вывор, кого казнят таким образом и за какие преступления. Он окончательно убедился, что эти люди пришли в лес не затем, чтобы искать девчонку, а значит, все не так плохо. Лодку не выследили. Или потеряли в тумане. Или нашли обломки и решили, что Мир потонула…
– Будь ты проклят, Шивар, – сказал пленник и больше не говорил ничего. Стражники вчетвером подняли его и на веревках спустили в яму, как покойника.
Стократ плотнее привалился к стволу сосны. Выдавать себя было неразумно. Выдавать себя – значит биться насмерть с пятерыми в доспехах, значит, убить пятерых, чтобы спасти от казни одного преступника… который еще неизвестно, что совершил.
– Закапывайте, – велел черноволосый.
– Но, – снова начал строптивый стражник, – милосерднее будет…
– Кровь не прольется, идиот! Забудь, что ты десятник, пойдешь коровники чистить! Берите лопаты!
Двое молчаливых конвоиров взяли заступы, торчавшие здесь же, у корней. Пленник молчал и не издал ни звука. В яму полетела сероватая земля пополам с рыжей хвоей.
Стократ понял, что если не выйдет сейчас – эта картина будет стоять у него перед глазами каждую ночь.
– Что здесь происходит? – задал он ритуальный, не требующий ответа вопрос, и вышел из-за дерева. Стражники, чьи нервы были на взводе, шарахнулись, как от привидения, и мгновенно обнажили оружие.
Черноволосый со шрамом прищурился:
– Вооруженный бродяга на землях Выворота? За такое по меньшей мере колодки…
Стократ вытащил меч из ножен.
– Это Стократ, – обреченно сказал тот, что получил пощечину.
– Тогда убейте его, – велел черноволосый.
Четверо, косясь друг на друга, сделали по шагу вперед. Стократ знал, что нельзя их отпускать, а значит, придется убить каждого. Мысль о том, что он вернется к Мир, пропахнув смертью, угнетала его – но и читалась на лице. Четверо попятились снова.
Черноволосый в раздражении выхватил свой меч. Пошел вперед, движения выдавали хорошего бойца. Этот человек был убийца: Стократ научился узнавать их еще до того, как слепые души находили временный приют на его клинке.
– Смерд! – крикнул черноволосый. – Закопаю здесь же, в яме!
Стократ убил его, когда он еще кричал. На лице черноволосого в последний момент появилось удивление. Он захрипел и упал.
Стократ повернул голову к четырем стражникам, по-прежнему стоявшим у ямы. Они не двигались с места, будто вкопанные по колени в серую лесную почву.
– Деритесь, – он пошел на них, подняв меч. Они стояли, не наступая, не группируясь, но и не пытаясь унести ноги, – он с удивлением понял, что они парализованы, оцепенели, глядя на него.
Он остановился.
Они расскажут всем, что видели колдуна с мечом, и на берега Ручейника придет большой отряд. Хорошо, если еще не сложат два плюс два и не поймут, что со Стократом из столицы Гран сбежала и Мир…
Но они не были убийцами. До сих пор, во всяком случае.
Стократ глубоко вздохнул. Почему это случилось именно сегодня, когда так светло и небо такого удивительного цвета?
– Бегите.
Они рванулись с места так, как никогда в жизни, наверное, не бегали. Целое мгновение он верил, что сейчас догонит и уложит всех четверых. Но пробежал два шага – и остановился. Нет, не сегодня им было суждено умирать, и не сегодня Стократу убивать невинных, хотя, добрые духи, какие же они невинные…
Их черноволосый предводитель лежал лицом вниз, и Стократ молча одобрил. Он не хотел бы сейчас глядеть в лицо трупу. Из ямы тем временем не доносилось ни звука – Стократ решил, что приговоренный к казни потерял сознание.
Он ошибся. Пленник смотрел вверх, лежа на спине, глаза были осмысленные, и рот не завязан. Куча земли лежала у него на груди и на животе. В потревоженном грунте шевелилось полуденная бабочка, серебристая дневка, пыталась развернуть огромные слипшиеся крылья. Но день перевалил далеко за полдень, и время дневки закончилось.
– Ты кто? – спросил Стократ.
Лежащий в могиле дернул уголком рта, это должно было означать ухмылку.
– Сейчас я помогу тебе, – сказал Стократ.
Он отошел от ямы и сел на теплую землю. Поднес к глазам меч. Содрогнулся; этот убийца был неприятен и липок. Он убил близкого родственника, заведомо беспомощного, во сне.
Скрипнув зубами, он воткнул клинок как можно глубже в землю. Тот, что был Шиваром, ушел в белесого червя.
Стократ снова подошел к яме. Серебристая дневка все-таки смогла расправить крылья и вылетела, описывая круги, в небо; он вытащил кинжал, уселся на край ямы и свесил ноги.
– Ты кто? – спросил серьезно. – Видишь ли, от этого зависит, освобожу я тебя или перережу горло.
Тот, что лежал в могиле, молча смотрел на него снизу вверх.
– Ты не можешь говорить?
– Я Ворон, владетель Вывор, – с трудом проговорил человек в могиле, и рыхлая земля осыпалась с его живота. – Если ты разбойник и держишь зло на мой род – я все равно тебе благодарен. Перерезай.
Стократ вспомнил вчерашнюю встречу: город, пылающие дома, раненый стражник: «Старого владетеля убил родной сын, и поставил себя вне закона…»
Стократ мигнул:
– Значит, они обвинили тебя. В то время как убил этот…
– Не думаю, что собственной рукой…
– Именно собственной, – Стократ кивнул. – Не сомневайся.
Спустившись в яму, он осторожно освободил пленника от веревок. Тот почти сразу поднялся на ноги – но руки его висели вдоль тела, как полоски сырого теста.
Неверно ступая, он подошел к трупу Шивара. Постоял над ним. Отошел в сторону и сел – упал – на хвою.
– Спасибо, – сказал после короткого молчания. – Мне нечем тебя наградить… или поблагодарить.
– Я не ищу ни награды, ни благодарности, – сказал Стократ. – И, прости, мне надо идти. Ты сам позаботься о себе, владетель Вывор.
Кивнув, он повернулся и пошел прочь. С гибелью Шивара закончилась его радость и началась тревога.
