– Смотри, какая цаца…
Ребенок удивился, широко раскрыл еще полные слез глаза, ударил кулачком по медальону, тот качнулся у Руала в руке.
– Давай! – подзадорил малыша Ильмарранен.
Мальчишка ухватил золотую пластинку двумя руками и радостно потянул ее в рот, едва не выхватив медальон у доброго дяди.
– Руал… – сказала Ящерица так тихо, что он скорее угадал свое имя, чем услышал его.
Он поднял ладонь. Ладонь вспомнила тяжесть маленького, юркого, солнцем нагретого зверька, щекочущее прикосновение изумрудной чешуи и крохотных коготков.
Прощай.
Он увидел, как ящерица соскользнула с его ладони и утонула в июльской траве.
Снова налетел осенний ветер, и женщина, стоящая перед ним, горестно опустила глаза.
Он смотрел вслед. Фигурки людей, уходивших прочь, становились все меньше и меньше, пока хилый лесок у подножия холма не поглотил их совсем.
Снова погрузилось в тучи спасенное им солнце.
Погасли блики на поверхности медальона, которому еще предстояло найти своего Прорицателя.
Дорога давно была пуста, но Руал смотрел и смотрел, и глаза его воспалились от ветра, который швырял к его ногам рыжие трупы зеленых листьев.
Потом поднял голову к бешено несущимся облакам.
Он стоял на холме посреди мира, обреченный на вечную горечь утраты и вечное счастье быть собой. Простивший. Прощенный. Человек под небом.
Бесконечная дорога лежала у его ног, но нельзя было понять – то ли он отправляется в путь, то ли наконец вернулся.
