вздрагивали.
Стало тихо. Выл ветер за толстыми стенами да трещали дрова в камине. Ларт смотрел в огонь.
– Я не прав, Ушан, – сказал он наконец. – Прости. Где мы сможем переночевать?
Лицо Великого Волшебника немного просветлело:
– Я велел приготовить комнаты… Чем я еще могу быть полезен, господин Легиар?
– Нам понадобятся лошади. Мы возвращаемся домой.
Часть вторая.
Скитания
…Таверна называлась «Щит и копье», хотя ни один из ее посетителей сроду не держал в руках ни того, ни другого. Самым воинственным человеком в округе был Угл, отставной солдат на деревяшке. В былые времена его превосходила боевитостью матушка Регалар, жена трактирщика, но она вот уже три года как умерла, и с тех пор старик Регалар с племянницей управлялись вдвоем. Постояльцы в гостинице были редкостью, зато каждый вечер обеденный зал заполнялся окрестными фермерами – трактирщик давно бы разбогател, если бы не пагубная привычка давать в долг.
Было довольно рано, посетители едва начинали собираться, но старый Угл, завсегдатай, восседал уже на своем обычном месте, у стойки, и шумно приветствовал каждого нового гостя. Регалар гремел посудой на кухне, а его юная племянница бегала с кружками пива на маленьком подносе.
– А! – скрипел вояка Угл. – Вот и старина Крот! Самое время промочить глотку! – или: – А вот и Виль, глядите-ка! – и через минуту: – Ага, и Крокус явился! Ну и денек сегодня выдался, верно? Лина, пива!
Розовощекая веснушчатая Лина бухнула перед ним на стол огромную, в белой шапке пены, янтарную кружку. Он привычным жестом потрепал девушку по щеке.
Трактирщик вышел, чтобы поприветствовать гостей, и снова вернулся к очагу. Зал наполнялся; голоса сливались в нестройный гул. Говорили в основном о видах на урожай, да еще опасливо пересказывали слухи о банде разбойников, якобы объявившейся в округе. Подвыпивший Угл, подозвав Лину, туманно рассуждал о смотринах и женихах. Та слушала, залившись краской. В это время хлопнула дверь.
– А вот и… – привычно начал, обернувшись, Угл, и вдруг запнулся. Он не мог опознать человека, стоящего у входа, а такое случалось с ним нечасто и само по себе уже было событием.
Будто уловив фальшивую ноту в слаженной песне, собравшиеся по очереди замолчали и обернулись к дверям.
Вошедший был молодой мужчина в простой запыленной одежде, с котомкой за плечами и широкополой шляпой в опущенной руке. Никто из сидящих в зале никогда его не видел.
– Вишь, как, – прервал наконец Угл неловкое молчание. – Входите, молодой господин, поскольку тут собралась достойная компания. Лина!
Шум возобновился, правда, несколько тише, чем до этого. Девушка усадила гостя за единственный свободный столик. Тот положил рядом котомку, сверху бросил шляпу и устало вытянул ноги.
Со всех сторон его изучали. Любопытные взгляды разгуливали по прохудившимся сапогам, видавшей виды куртке и дырявой котомке. В лицо незнакомцу, однако, смотреть избегали, будто стесняясь.
Ни о чем не спрашивая, Лина поставила перед посетителем тарелку бараньего жаркого и кружку пива.
– Спасибо, милая девушка, – проронил незнакомец.
Лина вернулась за стойку, так и сяк повторяя про себя его слова.
После того, как пришелец был рассмотрен, изучен и перемыт по косточкам, разговоры за столами вернулись в обычное русло. Лина отправилась на кухню к трактирщику.
– Папаша, – так она обычно звала своего дядю, – папаша, там чужой человек. Одет по-простому, а лицо как у господина. Я подала ему, а он назвал меня «милой девушкой».
– Хм… А расплатиться он сумеет? – поинтересовался трактирщик и, влекомый любопытством, направился в обеденный зал.
Незнакомец расправился с содержимым тарелки и явно повеселел. Поднявшись навстречу Лине, он вдруг отвесил церемонный поклон, так что та смутилась:
– Милая девушка, вы спасли меня от голодной смерти. У вас не будет повода сомневаться в моей благодарности, – объявил он торжественно и вытрусил из тощего кошелька несколько медных монет.
«Ишь, ты», – подумал старый Угл.
«Как он говорит!» – подумала Лина.
«Беден, как крыса», – подумал трактирщик и решительно шагнул вперед:
– А позвольте узнать, мой господин, какая такая надобность привела вас, человека нового, незнакомого, в наши заброшенные и ничем не примечательные края?
Незнакомец обнажил вдруг в улыбке два ряда блестящих зубов:
– Рад, что моя персона заинтересовала вас, добрый трактирщик… Я – путешественник и знаменитый охотник за бабочками, но иногда не прочь наняться на работу… Дрова колоть, воду носить, детей нянчить, шить, мастерить, играть на музыкальных инструментах… Не надо? – он вопросительным взглядом окинул примолкших гостей.
Кто-то удивленно фыркнул.
Трактирщик между тем вдруг отступил, потом снова приблизился, не сводя с гостя напряженного взгляда. Тот подмигнул Лине, взял со стола бутылочную пробку и вставил в глаз подобно моноклю.
