Я ради вас пришла из-за Печати, чтобы вы женились на принцессе из Королевства Оберона!
– Погоди, – сказал он тихо. – Но я ведь… я не могу жениться. Я заперт тут навечно.
– Как навечно? – я перестала танцевать. – Да я немедленно вас освобожу! Надо поднять клетку повыше, а потом грохнуть ее об пол, тогда она развалится и…
– Она не развалится, – принц смотрел на меня серьезными грустными глазами. – Освободить меня может только тот, кто возьмет замок штурмом. А этот замок невозможно взять.
– Нет-нет, – я не желала отступать. – В крайнем случае… Я добуду пилу. Я что-нибудь придумаю. Вы очень нужны. Не только мне, всему нашему Королевству. Я придумаю, как вас освободить.
– Милая девочка, – он отвел глаза. – Придумай сначала, как освободить себя.
Я замолчала.
Кто я такая? Одна, без друзей, без посоха. Ключа у меня нет, я никогда не смогу вернуться за Печать. Заблудившаяся в страшном замке, голодная, обессиленная…
– Хочешь есть? – спросил принц.
– Не хочу… отбирать у вас последнее.
– Это не последнее. Это вечное. На, – он отломил мне кусок черного хлеба. – К сожалению, это все, чем я могу тебе помочь.
Мы провели с Принцем-пленником несколько длинных часов. Его хлеб и молоко показались мне страшно вкусными – хотя краюшка, если честно, была черствовата, а молоко я с детства не люблю. Он жаловался, что забывает слова, что беседует сам с собой и боится сойти с ума. А я сидела на корточках, соломинкой отгоняла надоедливых смужелиц и с ужасом думала: что же дальше?
Можно, конечно, остаться. И принцу будет веселее, и мне не так страшно. Вечного хлеба и вечного молока нам хватит на двоих. Можно надергать соломы из тюфяка и соорудить мне постель на каменном полу. Смужелицы противные, конечно, но ведь они не кусаются…
Получится, что я сбежала из одной тюрьмы в другую. Принца, по его словам, уже давно никто не проведывает, значит, меня не найдут и не поймают. И я останусь здесь навсегда, вроде бы свободная, но в тюрьме.
– Вы знаете выход отсюда?
– Нет, – принц огорченно покачал головой. – Старые ходы замуровали и пробили новые. И у меня в памяти все путается. Я бы не смог выйти.
«И ты не сможешь», – услышала я в его голосе.
Зажмурила глаза.
Вспомнила солнышко, как оно пробивается сквозь ветки и блестит на бегущей воде. Вспомнила Оберона, как он летит по полю верхом на Фиалке, своем крылатом зубастом коне. Вспомнила, как мама ставит на стол именинный торт, смеется, а Петька и Димка сидят рядком и смотрят на свечки умильными глазами…
– Вы бы согласились жениться на принцессе? На прекрасной, умной, красивой, доброй… – мой голос дрогнул. Я кривила душой.
– Ну, конечно, согласился бы, – прервал меня принц. – Только какая разница? Я обречен навечно…
– Ничего вы не обречены.
– Я состарюсь в этой клетке…
– Ничего вы не состаритесь! – я заговорила громче, мой голос запрыгал от стены к стене. – И почему вы сдаетесь, я не понимаю? Я сейчас уйду…
– Ты уйдешь?!
– Уйду, – я вся подобралась, не давая жалости опутать меня и погасить волю. – И вернусь! Я освобожу вас, мы пойдем за Печать…
Принц смотрел на меня грустными глазами, как зверь в зоопарке:
– Тебе не выбраться из замка.
– Выбраться!
– Ты заблудишься и умрешь от голода и жажды.
– Не умру!
– Или тебя схватят, и тогда будет еще хуже.
– Не схва… – голос у меня осип, и коленки задрожали. – Пусть лучше схватят, чем вот просто так сидеть! И еще… я должна исполнить королевское Обещание.
– Разве ты его давала? Разве тебе его исполнять?
Стало тихо-тихо, только шуршали смужелицы.
– Спасибо за угощение, – сказала я наконец. – Теперь мне надо идти. До свидания.
Сначала по стенам прыгали бледные отсветы огня – горела свеча Принца- пленника. Потом он задул свечу, и стало темно.
Я спустилась до самого низа. Оглянулась, пытаясь припомнить, откуда пришла. Безуспешно: все коридоры казались одинаковыми.
Куда теперь?
Еще можно было вернуться. Без оружия, без ключа, без друзей – на что мне рассчитывать?
Я всхлипнула и зашагала по коридору – наугад. Я шла, и шла, и шла, и нарочно громко топала – если здесь ходит патруль, пусть он меня услышит. А если под замком затаился Максимилиан – еще лучше, мне давно хочется взглянуть в его черные бессовестные глаза. А если…
Мне зажали рот, подхватили и понесли. Задыхаясь и сопя, я начала последнюю битву за свою жизнь – локтями, когтями, зубами и пятками.
Противник был несоизмеримо сильнее. Вот меня скрутили и куда-то волокут, я видела только каменный пол и быстро ступающие сапоги. Очень знакомые сапоги с голенищами, пришитыми к штанам. Уйма!
Я вступила в бой с новой силой. Бесполезно – он мог одной рукой прихлопнуть десяток Лен. Но я все равно выворачивалась, теряя силы, уже зная приблизительно, что меня ждет впереди. Если бы враг – было бы не так обидно! Но предатель…
Уйма замедлил шаг. Остановился. Я чувствовала, как ходят его бока, но не слышала дыхания.
– Зачем ты удрала?
Я попыталась укусить его за ладонь. Проще цапнуть яблоко, висящее на веревке.
– Теперь я знаю, как выйти из замка. И ключ от Печати у меня.
От неожиданности я перестала вырываться.
– Твой посох в надежном месте. Сейчас сменится вечерняя стража – и заберем.
Я неподвижно, как тряпочка, висела в его руках.
– Принц-пленник в замке. В подземелье. Спрятан. Чтобы его освободить, нужно взять замок приступом. Принц-деспот покорится победителю.
Я перевела дыхание.
– Я знаю, как найти Принца-саламандру, – он наконец-то отнял руку от моего лица. Осторожно поставил на ноги. Я пошатнулась и схватилась за стенку.
Уйма еще больше оброс щетиной. Исхудал. Но желтые глазищи горели как ни в чем не бывало.
– Как я могу тебе доверять? – спросила я, пытаясь выпрямить спину.
– Как себе, – Уйма посмотрел удивленна. – Ты что, не поняла ничего?
– Не поняла, – я отвернулась. Накатило такое облегчение, что я боялась зареветь или грохнуться в обморок.
– Ну так пошли, – он осторожно выглянул за ближайший угол.
– Тут где-то Максимилиан…
– Я знаю, – беспечно отмахнулся людоед. – Я его встретил.
Глава 17
Достоинства Уймы
Человеку легко сказать: «Это было самое счастливое утро в моей жизни». А потом наступает еще одно счастливое утро, и опять хочется так сказать. Но вот, честное слово, сколько я живу – счастливее утра не припомню. Даже в день рождения.
Я проснулась на подстилке из травы и сразу увидела, как солнце пробивается сквозь ветки. И вокруг было светло, птицы чирикали, зеленые стебли пригибались от росы, и крупные капли блестели на моем белом посохе. А чуть дальше, в ложбинке, сидел спиной ко мне Уйма и жарил что-то на вертеле. Пахло
