– А-а!
– Я вас презираю. Вы мне гадки, мерзки, отвратительны.
– Это ты так говоришь, а твое тело утверждает обратное.
Она возмущенно воскликнула, пытаясь придать голосу убедительность.
– Вы просто бредите, месье. Мне нет причин любить вас.
– Знаешь, я не верю, что ты такая непостоянная, как пытаешься себя убедить. Ты сердита, конечно, но гнева вовсе недостаточно для того, чтобы отказаться от собственной любви. Если бы не вмешательство Дефромажа, ты уже сейчас была бы моей женой.
– Я благодарна господу за то, что он уберег меня от этого.
– Тебе не идет злоба.
– А вам не к лицу упрашивать. В следующий раз вы будете видимо стоять передо мной на коленях и умолять меня вернуться.
– Я же не полный идиот, чтобы поступать так, – возразил Доминик. – Ты не из тех женщин, которым нравятся мужчины, ведущие себя так, как беспомощный карась.
– Ну, барракуды мне тоже не нравятся, месье.
Юкс улыбнулся.
– Все-таки хорошо, что я не из их числа.
– Однако, ваши зубы говорят обратное. – Она повернулась к иллюминатору и вновь посмотрела на море, – конечно, я вам благодарна за то, что вы освободили Тима.
– Всегда пожалуйста. Мне было приятно доставить вам удовольствие.
– …Хотя, впрочем, оказалось, что на борту этого корабля он попал в рабство, только несколько другого рода.
– Рабство? Да он сам решил работать у меня.
– Точно так же, как Габриель «сам» решил продать его тебе. У Тима просто не было выбора.
Брови Доминика сошлись на переносице.
– И опять ты выбираешь самое худшее из того, что можно было бы предположить. Право же я начинаю думать, что креолы в чем-то правы. Женщинам действительно не дано заниматься бизнесом и у них просто не хватит ума, чтобы понять мужчин.
– Что?!
– Ты очевидно ничего не подозреваешь о стремлении мужчин уважать самих себя. Ты что же думаешь, что если Тим был рабом, так у него теперь нет гордости и желания трудиться, чтобы заплатить свои долги? Он что же в твоих глазах совсем не мужчина?
– Конечно мужчина. Как ты смеешь со мной так говорить!
– Ну так уважай его решение. Я освободил его без всяких условий. Однако, он все-таки решил работать на меня в знак благодарности. Его к этому никто не обязывал.
– Выходит, я должна перед вами извиниться, месье.
– Похоже, однако, тебя тоже к этому никто не обязывает.
– Я все же попрошу… извините, месье.
– Принимается, прощаю. Ну а теперь ты пойдешь завтракать?
Лаура вспыхнула. Ну почему так получается, каждый раз, когда ей кажется, что она совсем уже взяла верх, он говорит что-то такое, что сразу выбивает ее из равновесия.
– Ты благородный пират, Доминик Юкс, – сказала она: – почему?
Его лицо посуровело.
– Было бы долго объяснять.
Девушка отошла от иллюминатора и вновь села за стол.
– Что ты будешь делать следующую пару часов?
Он посмотрел на нее, явно подозревая какой-то подвох в ее вопросе.
– Ну давай же капитан, ты достаточно много узнал о моем прошлом. Но пора ли хоть немного поделиться деталями своей жизни.
Сердце Лауры часто забилось, взволнованное его близостью. Он всегда был привлекательным и даже красивым, однако, в этот момент выражение его лица стало каким-то таким одиноким и беззащитным, что она страшно захотела прикоснуться к нему. Лаура с волнением смотрела на его вздымавшуюся грудь, видела, как в ямочке между ключиц пульсирует кровь в вене.
Наконец, он обронил:
– Не стану ли я выглядеть хуже в твоих глазах, если сообщу, что я незаконный сын, бастард.
Она попыталась не выдать своего удивления голосом, когда спросила:
– Ну, разве ты сам не говорил мне, что никто не волен выбирать свое происхождение.
