сами, они могут питаться только чужими соками. Это сразу заметно по внешнему виду всех подобных паразитов: у них нет зелёных листьев, вместо них имеются только бесцветные чешуйки. Корни заразихи присасываются к корням зелёных растений и перехватывают пищу, добытую чужими листьями.
Близ Москвы настоящие заразихи, если и встречаются, то так редко, что можно десять лет искать и ни одной не найти; но зато нетрудно встретить у нас одно растение, очень близкое к заразихам и по виду и по образу жизни. Это — «Петров крест», ранней весной цветущий под кустами лесного орешника. «Петров крест» (я никогда не мог понять, откуда взялось это народное название) живет присосавшись своими корешками к корням орешника, что нетрудно и очень любопытно проследить, раскопав кругом землю.
На ботаническом языке «Петров крест» называется паразитом, а орешник, на котором он живет, хозяином.
Сильному кусту орешника незаметен ущерб от непрошенного мелкого прихлебателя. Но когда с десяток, а иногда и больше, заразих усядутся под молодым подсолнухом и жадно сосут его соки, для чахнущего подсолнуха название «хозяина» звучит насмешкой.
Понятно, что наши колхозы и совхозы всячески защищают свои подсолнечные посевы от заразих. Заразихи размножаются с чрезвычайным упорством. От одной сильной заразихи получается до 150 тысяч семян. Мелкие, едва видимые глазом семечки легко, как пыль, разносятся ветром. Как от них защититься? Наша советская наука находит способы борьбы с заразихами. Одним из надежных способов явится, в частности, получение таких сортов подсолнуха, на которых заразиха не могла бы укореняться.
7. Магнолия
Вернёмся снова к большим цветам.
Когда нам, северянам, удается попасть в благодатные места нашего юга — в Крым или на Кавказское побережье Чёрного моря, сколько интересных диких и садовых растений привлекают наше внимание!
Одно из замечательных тамошних садовых деревьев — магнолия крупноцветковая[35]. Родом она из приатлантической Северной Америки, но издавна разводится по всей Южной Европе. Это, в зрелом возрасте, довольно высокое дерево с большими жесткими тёмно-зелёными листьями, не опадающими зимой. В июне на дереве распускаются огромные белые цветы почти в тарелку величиной (около 25 сантиметров в диаметре). Цветы сильно пахнут ванилью и лимоном. Запах напоминает переслащенное кондитерское мороженое.
В полураспустившемся или в закрывшемся на ночь цветке, подобно цветку виктории, получается нагревание, так что воздух там бывает градусов на десять теплее наружного. Как и у виктории, нагревание происходит вследствие усиленного дыхания внутренних частей в период их быстрого развития. Это нагревание, надо полагать, полезно цветку тем, что привлекает разных насекомых, ищущих теплого уголка для ночлега.
Если сорванный цветок поставить дома в воду, он на ночь закрывается, а на утро опять открывается, причем из цветка обыкновенно высыпается куча белых тычинок с красными кончиками.
Цветы магнолии заслуживают внимания уже потому, что это — самые крупные цветы, способные распускаться под открытым небом в пределах нашего Союза. Для любителей, более глубоко вникающих в вопросы ботаники, и цветы и всё дерево магнолии очень интересны как яркий пример дерева очень древнего происхождения. По сохранившимся остаткам можно проследить, что предки наших магнолий, очень с ними схожие, были распространены во многих местах земли — между прочим всюду в Европе и даже в Арктике — ещё в ту отдаленную эпоху, когда на смену споровым и хвойным растениям только что началось широкое распространение господствующего теперь класса цветковых растений.
Приглядитесь к дереву с его сучьями, изгибающимися и разветвляющимися наподобие канделябров; присмотритесь к огромным цветам, сидящим на концах ветвей, к спиральному расположению лепестков, тычинок и пестиков. Во всем этом сказывается первобытность, древность магнолии.
8. Раффлезия Арнольди
Какой цветок — самый большой на свете? На этот вопрос ботаники дают вполне определенный ответ. Это — одна из живущих на острове Суматре раффлезий, именно — раффлезия Арнольди (
Гористые внутренние области Суматры покрыты труднопроходимыми тропическими лесами, в которых мы могли бы встретить уйму всяких диковинок, вплоть до диких орангутанов. Не следует думать, что пышный тропический лес для пробирающегося через него пешехода красивей и приятней наших северных лесов. Наоборот, опытные путешественники рассказывают, что самые могучие леса, растущие под теплыми ливнями в странах вечного летнего зноя, производят очень мрачное впечатление. Всё обилие разнообразной листвы — наверху, а внизу полумрак, гниющие стволы сломанных деревьев, гниющий слой опавшей листвы, удушливый, сырой, жаркий воздух.
Приглядевшись к растительности тропического леса, можно легко заметить две особенности. Во- первых, удивительное обилие разных древесных пород. У нас в средней полосе мы едва ли насчитываем полных четыре десятка различных пород деревьев. На Суматре их растет более трех тысяч. Поражает огромное количество разнообразных лиан — вьющихся растений с многолетним стеблем[37].
На Суматре водится лиана из породы циссусов. Это — близкая родня настоящему винограду, и ещё более близкая родня тем «диким виноградам», которые разводятся у нас в садах и оплетают стены домов, веранды, беседки и пр. Вот на этом-то суматринском циссусе, как заразиха на подсолнухе, приспособилась жить раффлезия — курьёзное паразитное растение, не имеющее ни листьев, ни стебля и состоящее из одного только чудовищного цветка да корешков, присасывающихся к корням хозяина.
Неподалеку от раффлезии трудно пройти мимо, не заметив её. Она дает о себе знать…
