– Ты голоден? Приготовить тебе поесть?
Кахнаваки уставился на Джона. Шеннон с беспокойством смотрела на них. Казалось, – хотя она ничего не заметила, – он прочел в глазах Джона предостережение.
– Нет, я не голоден, – его голос звучал ровно. – Я принес тебе подарок.
Только этого ей и не хватало! Подарок от саскуэханноков!
– Спасибо. – Она взяла кувшин, надеясь, что в нем не запечатаны духи. – Что это? Бренди? Виски?
Джон залился смехом.
– Виски от Кахнаваки? Понюхай. Это кленовый сироп Оджибвы. Малиновка обожает его, и Кахнаваки каждый год покупает его.
– О! Мне нравится кленовый сироп! Можно приготовить оладьи, даже кукурузные, и смазать их кленовым сиропом. – Глаза Шеннон заблестели от удовольствия. – Как бы мне хотелось подарить тебе что- нибудь! – Она хотела передать Малиновке свои серьги, но вспомнила, что такой подарок был бы оскорбителен для Кахнаваки: изделие из Европы…
– Ты подаришь мне племянника. Он будет расти и учиться вместе с моим сыном. Это будет чудесный подарок.
Шеннон быстро отвернулась, опасаясь, что Кахнаваки – человек впечатлительный – заметит беспокойство в ее глазах. Оно оставляло ее только в объятиях Джона, но вернулось с появлением вождя приговоренного племени.
– Почему бы вам не поговорить, пока я буду заниматься своими делами?
– Шеннон, подожди, – Джон схватил ее за руку и гордо улыбнулся своему брату. – Она очень капризная, но чертовски хороша, – шутливо сказал он. – Побудь с нами. Кахнаваки говорит, что Малиновка все время в плохом настроении из-за будущего ребенка. Ему хочется поболтать с милой женщиной.
Кахнаваки рассмеялся.
– Мул и сироп – всего лишь предлог.
– Понятно. Мы рады видеть тебя.
– Шеннон нравится слушать о твоих видениях. Кажется, она стала твоей сторонницей.
– Это честь для меня, – Кахнаваки с любопытством глядел на нее. – Шеннон, где твой дом?
– Не начинай все сначала, не дразни меня. Твой брат может обо всем рассказать тебе. Правда, он не поверил ни единому моему слову.
– Я не говорил, что ты лжешь, – энергично защищался Джон. – У тебя богатое воображение. Большая разница.
– Разница в том, – Шеннон повернулась к Кахнаваки, – что у тебя видения, а у меня – бред и вздор.
– А ты называешь свой… видениями? Расскажи мне о своих видениях. Если я смогу, то поверю в них.
Паника охватила Шеннон. Сдавило горло. Заколотилось сердце. Глаза Кахнаваки заглядывали в глубину ее души. Она поняла, что если расскажет о кровопролитии, он поверит ей. Она даже подозревала, что он читает ее мысли и может узнать о ее вероломстве. Шеннон была права, ей надо избегать саскуэханноков. Всех и, особенно, провидца Кахнаваки.
– Шеннон? – Голос Джона пробился сквозь смятенные мысли. Джон обнял ее. – О чем ты задумалась?
– Извините. – Она прижалась щекой к его груди. – Я плохая хозяйка…
– Ты? Нет, это Кахнаваки – капризный гость. Задает разные вопросы и не хочет есть твою стряпню.
– Это твоя вина, – напомнила она. Когда Джон обнимал ее, все страхи рассеивались. Шеннон уже удивлялась, почему невинный вопрос Кахнаваки нагнал на нее мистический ужас. – Мне хочется приготовить для вас оладьи с кленовым сиропом. Вам понравится. Пойдите искупайтесь. – Она улыбнулась Кахнаваки. – Я вела себя странно, извини. Наверное, правда, что у меня обман чувств, как говорит Джон.
– Еще я говорю, что это придает тебе очарование. Кахнаваки, ты согласен со мной?
Кахнаваки важно кивнул головой.
– Согласен. И я действительно голоден. Буду благодарен, если ты накормишь меня. Мне хотелось бы узнать о тебе побольше.
«Ничего не выйдет, – подумала Шеннон по дороге в хижину. – Я накормлю тебя, но разговаривать, когда твои глазищи смотрят прямо в душу, мы определенно не будем!
Шеннон приготовила тесто из кукурузной муки тонкого помола, соли, жира и воды. Оладьи получались аккуратными, круглыми, румяными. «Жаль, что нет масла», – сказала она себе. Ничего, будет вкусно и с кленовым сиропом. Она чувствовала себя уверенно, внимательно следила за огнем в очаге. Ей не хотелось, чтобы Джон подкалывал ее. Всякий раз, когда она принималась готовить, еда у нее подгорала или совсем сгорала.
К ее великой радости, результат превзошел ожидания. Шеннон потеряла счет оладьям. Джон и Кахнаваки требовали еще и еще, и состязались, кто больше съест, и щедро засыпали ее комплиментами. Сироп – густой, зернистый и пикантный – был таким вкусным, что Шеннон присоединилась к мужчинам, опасаясь, что ей ничего не достанется. Кахнаваки развеселился, увидев, каким успехом пользуется его подарок.
Джон, казалось, был поглощен только едой. Но Шеннон догадывалась, что он рад видеть друга, представить ему свою женщину в лучшем свете. Она верила, что этот завтрак сохранится в ее памяти на
