— Почему притча во языцех?
— Немецкий принц хочет купить ожерелье, — пояснила она. — Поэтому его привезут в дом. Принц собирается приехать за ним.
Джек уставился на нее с открытым ртом.
— И вы хотите украсть это ожерелье не только из-под носа вашего дядюшки, но еще и какого-то принца?
— Нет, со мной все в порядке, — ответила Онория, спокойно срывая маргаритки, росшие у тропинки. — А как еще я смогла бы добраться до ожерелья? Обычно оно находится в сейфе лондонского банка.
— Трудно поверить, что ваш дядя собирается обмануть принца, продав ему фальшивку. Это очень опасно.
— Совсем нет. Это настолько искусная работа, что только опытный ювелир сможет различить ожерелья. Или вы.
Он отрицательно покачал головой.
— Извините, но ваш план кажется мне весьма неудачным.
Но Онорию, казалось, не трогали его сомнения.
— Вы свободны в своем выборе и всегда можете отказаться, если не хотите заработать шестьсот
фунтов.
Джек уже открыл рот, чтобы возразить, но
передумал.
Онория исподтишка внимательно наблюдала за ним, пока они гуляли. Он двигался свободно и раскованно и казался уверенным в себе. Сегодняшний Джек разительно отличался от вчерашне-го — . обреченного, равнодушного, с отчаянием и
страхом смерти в глазах.
— Мне хотелось бы познакомить вас с историей нашей семьи, — сказала она, когда они вошли в дом.
— Я хочу принять ванну.
— Вы искупались вчера, — она посмотрела на него с плохо скрытым недовольством.
— Да. И, вероятно, мне захочется еще раз завтра, послезавтра и после послезавтра. Тогда, где-то через месяц, я почувствую себя чистым.
— Вы сможете принимать ванны каждый час, когда мы прибудем в Норкросс, но сейчас вы долж-ны сосредоточиться на том, что я собираюсь рассказать.
— Я неуютно себя чувствую, — Джек почесал за ухом, — одной ванны недостаточно, чтобы избавиться от этих насекомых.
Онория непроизвольно отступила назад. Не хватало еще привезти его, завшивленного, в Нор- кросс.
— Вам придется самому греть себе воду, — она указала на баки в углу.
— Как скажете, — согласился Джек.
За обедом Джек вел себя, как настоящий джентльмен, желая показать ей, что она не ошиблась, доверившись ему. Как она вообще могла решиться на такую авантюру? Джек раньше гордился своим знанием женщин — до тех пор, пока не встретилась Рашель. Теперь же он не был уверен, знал ли он вообще что-нибудь о них. Женщины казались ему такими загадочными и непостижимыми, как и много лет назад, когда он впервые поддался женскому очарованию. А Онория Стерлинг поражала его больше всех.
После обеда он устроился в кресле в гостиной, тяжело вздохнув. Еще один скучный утомительный вечер. Джеку уже хотелось поскорее добраться до коварного дядюшки.
В то время как Онория читала «НьюТаймс», Джек оценивал ее фигуру. Она была небольшого росточка и, откинувшись в кресле, едва доставала ногами до пола. Но, несмотря на это, ее фигура поражала своей гармоничностью. Он вспомнил, как соблазнительно Онория покачивала бедрами при ходьбе. Полнота придавала ей особое очарование, а пышная грудь вызывала восхищение. В отблесках огня кожа казалась гладкой и шелковистой, а волосы окружали голову сияющим ореолом. Джек не мог подобрать слова, чтобы точно описать цвет ее волос. Красный — звучало бы грубо, а темно-рыжий — банально. Не медно-рыжий, а какой-то более тонкий оттенок, цвета светлого каштана, что ли. Как цвет его первого пони. Он подавил смешок. Тюрьма плохо влияла на него. Никогда раньше ему не пришло бы в голову сравнивать цвет женских волос с цветом шкуры лошади. Когда-то давно он использовал более лестные и соблазнительные сравнения.
— Что ты сказала? — голос няни оторвал Джека от созерцания.
— Русские вторгаются? Что случилось с Бонапартом?
— Император приезжал с визитом в Лондон, няня, — громко объяснила Онория, — в день празднования победы союзников.
— Стоило спасать мир ради автократии, — сухо заметил Джек.
— Вы придерживаетесь республиканских взглядов? — спросила девушка.
— О, совсем нет. Правление заурядного человека может привести нас к погибели.
— Что такое? Нам угрожает погибель? — заволновалась няня.
— Нас спасли от всеобщего разрушения, — прокричал Джек няне в ухо, — теперь кто-то должен спасти нас от спасителей.
— Успокойтесь и послушайте. — Онория снова уткнулась в газету.
— Вы действительно думаете, что меня волнуют события в Лондоне? — осведомился Джек, — прочтите что-нибудь поинтересней.
— Что бы вы хотели узнать? — спросила она с издевкой, — криминальную хронику?
Джек подскочил, выхватил у нее из рук газету и снова сел. Раскрыв газету, он стал просматривать страницы. Вот. Это действительно интересно и достойно внимания. Он зачитал отчет о празднованиях в Гайдпарке.
— Вы умеете читать? — удивилась Онория.
— Конечно, я умею читать.
— Я считала… я не была уверена, что вы можете… На губах Джека появилась циничная усмешка.
— Это необходимо при моей работе. В частности, я обращаю внимание на социальные заметки.
Онория покраснела.
— Что ты говоришь, Десмонд? — няня вперила в него взгляд. — Работа? Пф-ф! Ты палец о палец не ударил за всю свою жизнь, держу пари.
— Конечно, нет, — отрезал Джек, — я веду праздную жизнь лентяя.
— У кузена Эдмонда приличное состояние в Йоркшире. — Онория выразительно посмотрела на Джека. — Ему приходится трудиться только над совершенствованием манер.
Перестав обращать на женщин внимание, Джек продолжал изучать колонку объявлений в «НыоТаймс». Перчатки, кареты, лошади, самые различные сорта вин. Продавалось все, были бы только деньги.
Картины прежней жизни в Лондоне промелькнули перед его глазами. Рассвет, проникающий сквозь занавешенные окна в игорном доме, где любая следующая карта могла принести успех или разорение.
Только в последние месяцы он осознал, насколько глупо себя вел.
В то время как Джек погрузился в чтение, Онория украдкой посматривала на него. Теперь она подозревала, что он более благородного происхождения, чем кажется.
Может, его погубили карты? Или мать Джека слишком потворствовала ему и, разбаловав, испортила его? Он не захотел продолжать дело отца? Растратил все его состояние и оказался ни на что не пригодным в этой жизни?
Ему— остались только привлекательная внешность и обаяние. Этого у него хватало в избытке. Хоть Онория имела лишь небольшой опыт общении с мужчинами, она вынуждена была признать, ч го он мог заинтриговать кого угодно.
Эти выразительные карие глаза — несомненно, лучшее, что у него есть, в особенности, в сочетании с завораживающей улыбкой…
Онория улыбнулась.
