Пока конь щипал траву, Саманта огляделась и только сейчас поняла, как все вокруг изменилось. Неплодородные каменистые осыпи остались позади. Дорогу окружали пологие склоны, покрытые темно- зеленым сосновым лесом. Яркими пятнами выделялись купы оранжевых и желтых осин и дубов. Они по- праздничному украшали холмы и склоны каньона. Огромные коричневые валуны были разбросаны тут и там на красной пыльной земле. Саманта с наслаждением вдыхала чистый холодный воздух. Пахло сосновой смолой и вянущей листвой. Несмотря ни на что, горы и лес были сейчас невыразимо красивы. Но она неожиданно подумала, что одинокому путнику будет здесь неуютно и тоскливо. Внезапный порыв ветра закачал верхушки сосен и ветки осин. Желтые и оранжевые листья закружились в воздухе. Заунывный звон ветра среди камней и скал показался девушке стоном одинокой заблудившейся души. Ей стало страшно. Она подошла ближе к лошади, тревожно оглянулась. Где же Ник? Но его нигде не было видно.
Ник Макбрайд был самым странным из мужчин, которых когда-либо она встречала. Правда, у нее было не так уж много знакомых мужчин. Она провела в школе не один год.
Странность Ника заключалась в том, что иногда он был приторно-вежливым, ласковым, а иногда непереносимо-грубым. Поистине противоречивая натура. Руки Саманты бессознательно перебирали концы веревки, которой он подпоясал ее пончо. Она вспомнила выражение его лица, когда он укутывал ее в одеяло, чтобы защитить от холода. О себе он ничего не рассказывал, но, чувствовалось, что ему хочется кое-что выяснить о ней. Пока что ей удавалось ускользать от его расспросов. Она не собиралась откровенничать с ним. Но ей стало казаться, что он, скорее всего, принимает ее за какую-то другую девушку. Несколько раз он упоминал имя Молли и ее салон. Почему-то он считает, что Саманта имеет отношение к этой Молли и ее салону. А она знать не знает никакую Молли.
Саманта вспомнила, что Джефф, двоюродный брат Ника, сказал тогда, что пришел снять с дилижанса рыжую. Саманта была больна, хотела пить. Она сказала ему об этом. Джефф дал ей бутылку с какой-то жидкостью янтарного цвета. Она выпила, жидкость обожгла ей горло, у нее перехватило дыхание. А что было дальше, Саманта не помнила. По-видимому, Джефф отвез ее в ту лачугу и оставил там с Ником. Но почему он это сделал, она не знала и не могла понять. И, кажется, Ника это удивляло ничуть не меньше. Если они украли ее, то только не ради выкупа. Ника тоже злила неизвестность. Почему Джефф забрал одежду, седло и уздечку?
Во всем этом была какая-то тайна.
Она поняла, что эти два ковбоя не были посыльными от Билли. И подумала, что они вполне могли быть агентами Люсинды. Ее маскировка под вдову в трауре должна была спасти ее, она в этом уверена. Правда, когда дилижанс сделал последнюю остановку, ветер сорвал с нее черную вуаль. Саманта очень боялась, как бы её не увидел кто-либо из знакомых. Вдруг за ней кто-нибудь охотится? Может быть, шериф? Или еще кто-нибудь похуже? Может, кто-то хочет отомстить, ей за смерть Мэтью? Девушка вздрогнула. Она вовсе не хотела убивать его. Но и не жалела о том, что он мертв. Кем бы ни был Ник, она чувствовала себя сейчас гораздо спокойнее, чем в Сторм Хейвене. Если бы он задумал плохое, то давно расправился бы с ней. И сделал бы он это, когда она толкнула его на горячую печь. Он так разъярился, но не отомстил ей.
Он говорил о том, что не может вспомнить, как они попали в лачугу. И, скорее всего, не врал, хоть это и выглядело довольно странным. Но она ему верила. Саманта понимала: то, что они оказались обнаженными в заброшенной развалюхе, каким-то образом связано с Джеффом. Когда она упомянула имя Джеффа, Ник так свирепо фыркнул, что она испугалась и не решилась ни о чем расспрашивать. И заранее посочувствовала Джеффу.
Он почти соблазнил ее, но она была уверена, она была твердо уверена, что он никогда не возьмет ее силой.
Саманта вздохнула, признав, что попала в какую-то очень запутанную, таинственную историю. Мерин дернул головой, отогнав от нее мысли о странных событиях, произошедших с ней в последние дни.
Ник стоял за спиной, с интересом рассматривая Саманту.
– Нам нужно поторапливаться, – он взял поводья и повел лошадь к дороге. Схватившись за гриву, забрался на спину лошади и прочно уселся на ней.
– А где же поеду я? – спросила девушка.
– Думаю, тебе безопаснее и спокойнее будет ехать позади меня, – сказал он. – Я помогу тебе забраться. Держись, – протянул он руку.
Раньше он сначала подсаживал ее, а сам садился за ее спиной. Саманта протянула руку. Он помог ей подняться. Она удивленно и недоумевающе вскинула брови.
– Безопасно? А мы что – в опасности? – она с тревогой оглядывалась по сторонам.
Он ничего не ответил, пустил лошадь галопом. Местность вдоль дороги была необжитой, дикой. Саманта была рада, что Ник рядом с ней. Она крепко обняла его за талию. И очень удивилась, какие крепкие мускулы у него на груди и животе. Стало уютно и спокойно от ощущения его силы, и так приятно было держаться за него. Он закрыл ее своим крепким и горячим телом от ветра. Она еще плотнее прижалась к его спине и вбирала в себя его тепло. Ей, правда, ничего не было видно впереди, зато холодный ветер не пронизывал ее насквозь.
Она стала разглядывать затылок Ника. Черные волосы, прямые и блестящие, словно вороново крыло, спускались на шею. Широкие плечи, узкая талия, стройные ноги. Прижавшись к нему, она чувствовала прикосновение крепких мышц его бедер. Ноги легко двигались в такт движениям лошади. Он сидел так, будто родился в седле.
«Ник Макбрайд, головорез ты или джентльмен? Кто бы ты ни был, я могла бы попасть и в худшие руки».
Обняв его, она чувствовала под пальцами шелковистые волосы на груди, там где лохмотья не закрывали ее. Бессознательно стала гладить его грудь, перебирать пальчиками волосы. Мышцы были гладкими, теплыми и упругими. Ник громко вздохнул и засопел.
«Что я делаю?»
Саманта испуганно отдернула руку. От резкого движения одеяло снова сползло и теперь развевалось, хлопая ее по голой спине. Она наклонилась к Нику, попыталась приподняться, чтобы подоткнуть его под себя. Ник что-то сердито проворчал и ударил лошадь, пустив ее рысью, от которой, казалось, затряслась каждая клеточка тела.
Саманта пригнулась, как могла, сцепила руки у него на поясе, чтобы не упасть. Трясясь на лошади, она сильно натерла грудь о грубое одеяло. Соски у нее затвердели и встали торчком. Даже через пончо она чувствовала грудью жар тела Ника. Соски попали в прорези, выеденные молью. Она тяжело вздохнула и снова мысленно вернулась к страстным объятиям в лачуге.
Ее дыхание участилось, по телу разлился жар. Но такого сладостного и желанного жара она никогда раньше не испытывала. Прикосновение ласковых ладоней Ника зажгло в ней какое-то новое томительное чувство, заставившее ее отвечать на его ласки с такой страстью, которой она и не предполагала в себе. Он непонятным образом завладел ее сердцем. Ей хотелось, чтобы он целовал ее снова и снова. Он возбуждал ее. Даже сейчас, когда она просто вспомнила об этом, сердце ее забилось чаще, тревожнее. Она была напугана своей страстью. И тем, что смогла опомниться, лишь когда он сделал ей больно, нечаянно зацепив волосы. Он повернулся, чтобы отнести ее на кровать и – боль отрезвила ее, заставила опомниться. Еще несколько мгновений, и она не смогла бы остановиться и остановить его. А может быть, и не захотела бы. Те ощущения, которые он разбудил в ней, были новыми, незнакомыми. Но тело инстинктивно подчинялось им, желало их продолжения и завершения. Саманта не была уверена в том, что сможет справиться с этими чувствами.
Девушка стала рассматривать ту сторону лица Ника, которая была обращена к ней. Довольно удлиненная скула, впалая щека. Он не был красавцем. Особенно сейчас, когда на щеках и подбородке торчала двухдневная черная щетина. Он чем-то напоминал ей пантеру, которую она однажды встретила в заболоченном рукаве реки. Он казался ей диким и невоспитанным. Способным в любое время возвратиться в первобытное состояние. Кожа у него гладкая, цвета темной меди. На груди несколько розовых шрамов. Все тело было удивительно смуглым. Она покраснела, вспомнив, как он лежал обнаженный на кровати, когда она стянула с него одеяло. Да, конечно, он был настоящим мужчиной.
Он обернулся к ней, вопросительно подняв брови. Их взгляды встретились. Щеки Саманты вспыхнули еще жарче. Он расплылся в ласковой и чуть-чуть насмешливой всепонимающей улыбке, от которой она смутилась еще больше и стыдливо опустила голову, словно захваченный врасплох ребенок, ворующий
