— Вы требуете слишком многого, — сказала она. — В конце концов, мне только пятнадцать лет, и вы на четыре года старше меня.
Я никак не мог понять, что кроется за этой фразой. Одно было ясно: она вдруг отдалилась от меня. Она шла, глядя прямо перед собой и засунув руки в карманы, как школьница.
— Другими словами, вы в самом деле меня не любите, — повторил я.
— Не знаю, — ответила она.
Я был ошеломлен.
— Если не знаете, значит, не любите.
Она промолчала.
— Вот видите, каким пророком я оказался, — продолжал я шутливым тоном. — Я же говорил, что еще пожалею о том, что мы встретились.
Я пытался разгадать, что происходит у нее в душе, узнать, как она ко мне относится, но на все мои вопросы она продолжала отвечать «не знаю».
— А вы согласились бы выйти за меня замуж? — вдруг спросил я.
— Я еще слишком молода.
— Ну а если бы вам все-таки пришлось выйти замуж, вы бы выбрали меня или кого-нибудь другого?
Но она все так же уклончиво повторяла:
— Не знаю… вы мне нравитесь, но…
— …но вы меня не любите, — заключил я, и сердце у меня упало.
Она ничего не сказала. Небо было затянуто тучами, улица казалась серой и тоскливой.
— Беда в том, что я вовремя не остановился, — сказал я хрипло. Мы подошли к входу в метро. — Нам надо расстаться и больше никогда не видеться, — добавил я, желая узнать, какое впечатление произведут на нее мои слова.
Она нахмурилась. Я взял ее руку и нежно погладил.
— Прощайте, так будет лучше. Ваша власть надо мной уже и сейчас слишком велика.
— Прощайте, — ответила она. — Мне очень жаль.
То, что она сочла нужным извиниться, доконало меня. Она вошла в метро, и меня охватило ощущение невыносимой пустоты.
Что я наделал? Может быть, я слишком поторопился? Какое право я имел задавать ей подобные вопросы? Я вел себя, как самодовольный идиот, и добился того, что теперь не смогу ее видеть, если не захочу поставить себя в смешное положение. Что же мне остается? Страдать и больше ничего! Если бы я мог не чувствовать этой муки и не просыпаться до тех пор, пока снова не увижу ее! Нет, любой ценой я должен избегать встречи с ней, пока она сама не захочет меня увидеть. Может быть, я был слишком серьезен, слишком настойчив? В следующий раз, когда мы увидимся, я буду шутлив и спокоен. Но захочет ли она встретиться со мной? Конечно, захочет! Ведь что-то я для нее значу!
На следующее утро я не смог удержаться и пошел на Кэмберуэлл-роуд. Хетти я не встретил, зато встретил ее мать.
— Как вы поступили с Хетти! — сказала она. — Она пришла домой в слезах сказала, что вы больше не хотите ее видеть.
Я пожал плечами и иронически улыбнулся.
— А как она поступила со мной?
И тут же я, запинаясь, спросил, не могу ли я ее все-таки повидать.
Она покачала головой.
— Пожалуй, не стоит.
Я спросил, не выпьет ли она со мной чего-нибудь, и мы зашли в пивную, чтобы там поговорить. Я умолял ее позволить мне повидаться с Хетти, и в конце концов она согласилась.
Мы подошли к их дому, и Хетти открыла нам дверь. Увидев меня, она удивилась и нахмурилась. Она только что вымыла лицо мылом «Солнечный свет» и благоухала свежестью. Она не пригласила меня войти, и ее большие карие глаза смотрели холодно и равнодушно. Я потерял всякую надежду.
— Ну что ж, — сказал я, стараясь говорить шутливо. — Я пришел еще раз проститься.
Она ничего не ответила, но я понял, что ей хочется поскорей отделаться от меня.
Я протянул руку и улыбнулся.
— Итак, прощайте еще раз!
— Прощайте, — ответила она холодно.
Я повернулся и услышал, что дверь тихонько закрылась.
Хотя мы встретились с Хетти всего пять раз и кроме первого раза мы проводили вместе не больше двадцати минут, это короткое знакомство надолго оставило след в моей душе.
VII
В 1909 году я поехал в Париж. Мсье Бюрнель пригласил на месяц труппу Карно выступать в
