— Я ничего об этом не знаю, — солгал Джефф веселым голосом.
— Нет, правда, он ничего об этом не знает. Не беспокойся о ней, Гэрет. Если она захочет пойти в церковь, думаю, что Даниэль может проводить ее. Он ей очень нравится. Они все время уединяются и болтают о чем-то.
Гэрету стало не по себе.
— В самом деле?
— Да. Они все время секретничают, как воры. Миссис Хэттон говорит, что может быть Даниэль женится на ней, и тогда она сможет остаться.
— Черта с два он на ней женится! — взорвался Гэрет. Его слова прозвучали очень громко в тишине амбара.
Братья удивленно посмотрели на него.
— Это ерунда, Гэрет. Я провожу ее в церковь, если она захочет.
— Я тоже могу ее проводить, — сказал Стюарт. — Кому нужна эта рыбалка?
— Тебе нужна, — ответил Джефф со смущенным видом.
— Вы оба пойдете на рыбалку, — сказал Гэрет тоном, не допускающим возражений. — Я провожу Кристиану в церковь, если она захочет туда пойти.
Гэрет вышел из амбара, а Джефф и Стюарт обменялись обеспокоенными взглядами.
— Кажется он сошел с ума. Что ты думаешь об этом?
— Он считает себя чертовым королем, — ответил Стюарт, отбрасывая волосы так, как это делает Гэрет.
Они рассмеялись и решили пойти на рыбалку.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Церковь оказалась совсем не такой, какой ее ожидала увидеть Кристиана.
Во-первых, она надеялась, что Стюарт или Джеффри проводят ее в церковь, а вместо них у главных ворот ее ждал Гэрет, который выглядел скованно в новом сюртуке. Его густые волосы были гладко зачесаны и аккуратно связаны на шее. Кристиана чуть было не передумала идти, но у нее не было другого выхода.
Она так тщательно одевалась, что вдруг почувствовала себя смешной в своей широкополой розовой шляпке, которая закрывала ей глаза. Ее широкое пышное платье развевалось, приоткрывая атласные туфельки.
Они шли пешком две утомительные мили и молчали. Нельзя сказать, что совсем молчали, но их разговор свелся к сдержанному обсуждению погоды и других подобных глупых вещей.
Церковь тоже была не такой, какой представляла ее себе Кристиана. Не было никакой мессы, никакого прославления Бога, никаких других знакомых восхвалений, не было мистического звона колоколов.
Она вспомнила, как в последний раз была в церкви с Артуа. Он ходил в церковь только тогда, когда там исполнялась особенно хорошая музыка. Они сидели под золочеными сводчатыми потолками и слушали хор, состоящий из двухсот сильных высоких и низких голосов, которые наполняли огромный собор такими прекрасными и магическими звуками, что казалось, что они уже попали в рай.
А сейчас она сидела в маленькой каменной церкви только с двумя узкими окнами рядом с молчаливым мужчиной, с которым она спала, и который теперь держится с ней, как с чужой.
Все пришедшие в этот день в церковь обитатели окрестностей вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть новую родственницу Ларкиных, а также Гэрета Ларкина, чье появление в церкви тоже было явлением необычным.
Да, Джеффри и Стюарт были совершенно правы. Преподобный отец Финкл оказался старым болтуном. Гэрет сообщил ей по дороге сюда, что английские священники не исповедуют прихожан. Это вызвало у нее такое же раздражение, как фальшивая нота в церковном хоре.
Она наблюдала за викарием, за его худым страдальческим лицом и попыталась представить себе, как бы она сказала ему: «Отче, простите меня, я перерезала горло человеку». Нет, она не смогла бы ему исповедаться. Он, наверное, упал бы в обморок от ее признания.
Это было совсем не то, что ей хотелось. А ей хотелось, чтобы была привычная для нее процедура, чтобы было таинство исповеди. Ей хотелось во время исповеди снять с себя груз и получить отпущение грехов, когда священник говорит: «Pax tecum, пусть будет мир с тобой».
Она стала смотреть на цветные стекла окон и чувствовала себя словно ребенок, которому не разрешают вертеться. Она попыталась прочитать про себя литанию[20] Пресвятой Деве, но не смогла вспомнить текст. Она забыла слова «исцеление больных» и «прощение грешников» шли до или после слов «врата рая» и «утренняя звезда».
А кроме того, бесконечное повторение слов «Непорочная дева Мария», «чистая незапятнанная матерь Божия» только портили ей настроение.
Кристиана почувствовала большое облегчение, когда служба закончилась. Она быстро направилась к двери мимо любопытных взглядов местных прихожан, даже не глядя, идет Гэрет за ней или нет.
— Ну и что? — спросил весело Гэрет. — Я это называю потерей времени. Пропало такое прекрасное утро. Он поравнялся с ней и зашагал рядом. Кристиана взглянула на пего.
— Тогда почему ты пошел?
— А почему ты пошла? — спокойно спросил он. Она задумалась на мгновение, пока они шли по пыльной дороге в тени деревьев.
— Я думала, что от этого мне станет легче. Я думала, что викарий заменит мне священника. Я думала, что смогу исповедаться, и что Бог может простить меня.
Гэрет тихо рассмеялся. Он уже снял галстук и парадный сюртук и нес их небрежно через плечо.
— Ну и простил тебя Бог?
— Не будь таким глупым, — ответила Кристиана, — я даже не исповедовалась. Этот старый болтун совсем не похож на настоящего священника.
Гэрет снова замолчал. Они молча шли по дороге, каждый со своими мыслями.
— Мне кажется, я больше не верю в Бога, — вдруг сказала Кристиана.
— Здесь наши пути разошлись, — весело ответил Гэрет, ямочка заиграла у него на щеке, — потому что я совершенно определенно верю в бога.
— Не шути, когда я богохульствую.
— Я не шучу. Ни капельки. Но мне совсем не нужно, чтобы какой-то человек в церковной одежде исповедовал меня и я, конечно, совсем не верю, что рядом со старым Финклем стоит Бог.
Кристиана пристально посмотрела на него.
— А где же еще искать Бога, если не в церкви? Гэрет улыбнулся ей.
— Я думаю, Бог в самой земле. И доказательством является уже то, что солнце всходит и заходит, что звезды светят на небе, что каждую весну просыпается природа и все начинает расти. Каждый маленький цветок в твоем саду — это своего рода чудо. Есть ли на свете что-нибудь такое, чего не могла бы дать земля? По-моему, это самое настоящее доказательство существования Бога.
Кристиана задумалась.
— В этом есть смысл, — согласилась она.
— Ты подумай хорошенько, есть ли что-нибудь на свете, в чем ты очень нуждаешься и чего у тебя нет? Я, конечно, не имею в виду твое желание иметь двадцать платьев или горничных, которые готовили бы тебе ванну, подавали шелковые веера и всякую прочую чушь. Есть ли у тебя что-нибудь такое, что ты потеряла и без чего ты не можешь жить?
Она надолго задумалась.
— Наверное, нет. Но мне хотелось бы… Мне хотелось бы вернуть свою скрипку, — она взглянула на Гэрета, не смеется ли он над ней. — Я очень скучаю по музыке.
— Ты умеешь петь, я слышал, как ты поешь в саду.
— Какой ужас! — воскликнула смущенная Кристиана.
— У тебя красивый голос, — заверил ее Гэрет, Кристиана остановилась, следя глазами за жаворонком, парящим в просторном голубом небе.
