стать самоубийцей?
– Нет. Я не о Брюсе.
Кулаки Иана опустились на колени.
– Я говорю о Дэлласе Макдональде, – с ненавистью произнес он.
Лорд Лорн издал неопределенный звук.
– Еще будет не одно сражение.
– Да. Будут. – Иан попытался завернуться в плащ. – Но я не могу не думать об Изабель. Она в его руках, а мы так и не помогли ей.
– Как мы могли помочь? Она потеряна для нас, Иан. Не думай больше о ней. Той девочки, с которой ты играл, уже нет. Есть замужняя женщина.
– И она замужем за Макдональдом! – Иан сплюнул на землю.
– Нельзя было оставлять ее, мы должны были выкупить ее тогда, когда ее только похитили, а не слушать Реда Каммингза.
Лорд Лорн нахмурился.
– Каммингз мертв. Но Дэвид Каммингз, ее жених, должен отомстить!
– Дэвид Каммингз? – презрительно усмехнулся Иан. – Не думаю, что он ей поможет. Он ведет себя так, будто бы Изабель сама виновата в том, что ее похитили.
– Дэвид Каммингз мечтает о смерти Дэлласа Макдональда так же, как и ты. При случае он отвезет Изабель в Инверлок, к семье. Но стоит подумать и о другом.
– О чем же?
– Что будет с Изабель, если Дэлласа убьют? Ты задумывался над этим, Иан? Говорят, его братья не очень-то ее жалуют. Боюсь, ее не ждет ничего хорошего, если погибнет ее муж.
В маленькой походной палатке, которую занимали отец и сын, установилась тишина. Взгляд Иана рассеянно бродил по скромному интерьеру. Спустя какое-то время он сказал:
– Когда он был на волосок от смерти, и мой топор готов был опуститься на него, я почему-то промахнулся. Не знаю, почему. Я мог бы его убить – нанести удар на один дюйм дальше, но я этого не сделал. Может быть, из-за нее.
Лорд Лорн сделал шаг к сыну, положил руку ему на плечо.
– Дэллас Макдональд в своем роде человек чести. Он не допустит, чтобы кто-нибудь причинил ей вред, пока он жив.
– Да, – вздохнул Иан, – но если она будет спасена, я его убью. Я вырву его сердце и повешу на растерзание воронью. Он пожалеет, что когда-то ему в голову пришла мысль выкрасть Изабель!
Дэллас по колени в воде стоял в волнах залива Ламонд и смотрел на затонувшие лодки. Не было ни одной, пригодной для путешествия. Он обернулся и посмотрел туда, где ждали Брюс и его люди, затем пошел к ним.
– Ни одной? – спросил Брюс, хотя по лицу Дэлласа все можно было понять без слов.
– Ни одной, – покачал головой Дэллас. – И нет ни одного воина, которых мы послали охранять этот берег.
– Они мертвы, – мрачно проговорил король. – Мертвы или сбежали.
Все замолчали. На противоположном берегу фьорда вскрикнула какая-то птица. Тростник шелестел на ветру.
– Мы не сможем добраться до замка Дунаверти, если не переплывем залив, – пробормотал кто-то. Дэллас встал на одно колено рядом с королем.
– Если перевал Далрай закрыт для нас, у нас нет иного пути на полуостров Кинтайре и к Дунаверти, – сказал он.
Брюс согласно кивнул:
– Да. Поэтому я и послал охранять лодки вооруженный отряд.
Он поднял голову, посмотрел вдаль. Вода на солнце отливала серебром.
– После случая в храме Грейфрея я знал, что нам понадобится этот участок между заливом Ламонд и морем.
– Если мы доберемся до Ангуса Макдональда, – заметил Джеймс Дуглас, – то он может к нам присоединиться.
Дэллас взглянул на него.
– Мой отец сделает ради Брюса все, что в его силах.
– Я знаю это, – улыбнулся Роберт Брюс, положив руку на плечо Дэлласа. – Ты отличный, преданный рыцарь, и я горжусь, что ты рядом.
Обращаясь к своим людям, стоявшим в зарослях тростника, он сказал:
– Я горжусь тем, что все вы со мной. Я еще не правлю Шотландией, но лучшие ее сыны здесь!
У Дэлласа в горле застрял комок. Он заметил, какими торжественными стали лица людей, преклонивших колени. Каждый из них готов до конца идти за своим королем, как и он сам. Он готов отдать свою жизнь, свои земли и власть за правое дело.
Дуглас откашлялся и проворчал:
– Позор, что лучшие сыны Шотландии не могут переплыть залив в полном вооружении. Нас загнали в ловушку, как крыс – позади Макдугаллы, а впереди ненавидящие нас Макдауэллы.
– Ты просто сеешь панику, Джеймс Дуглас, где же твоя вера, – усмехнулся Дэллас.
– Вера при мне. А вот чего мне действительно не хватает, так это лодки и еды.
Тростник громко зашелестел, когда встал Роберт Брюс. Глаза его были устремлены куда-то вдаль, лицо напряжено.
– Бог наказал меня за то, что я убил Реда Каммингза в святом месте!
Дэллас встал и подошел к королю.
– Не ты убил его, мой лорд. Это я нанес ему смертельный удар.
– Да, но ради своего короля. Вина лежит на нас обоих, и я проклят за это.
Передернув плечами, Дэллас сказал:
– Я не верю в это, мой лорд. Наказания и несчастья снисходят как на праведников, так и на грешников. Это всего лишь случайность – то, что Ред Каммингз убит. Хотя нет, он сам предопределил свою судьбу в момент, когда предал тебя. Если мы приложим усилия, счастье улыбнется нам.
На лице короля отразилось удивление.
– Ты так считаешь, Дэллас? Мне всегда казалось, что все Макдональды верят в дурные предзнаменования.
– Только не я. Я воин. Я должен верить и доверять себе. Тот, кто медлит, задает сам себе бесконечные вопросы, всегда погибает.
Брюс посмотрел на Джеймса Дугласа.
– А что думаешь ты?
Какое-то время Дуглас смотрел в землю, в то место, где его палец чертил непонятные круги, затем он поднял голову и улыбнулся:
– Каждый рассуждает по-своему, но сейчас я согласен с Дэлласом. Я не верю, что все наши битвы были напрасны, не верю, что они обречены. Я верю в тебя, милорд!
Брюс почувствовал спазм в горле и отвернулся. Когда он вновь обратился к своим соратникам, в его голосе звучало волнение.
– БАС АГУС БУАИД…
На старом галльском языке это означало «Смерть или победа!».
Дэллас никогда еще не испытывал такого волнения. Это был ответ, достойный короля.
В последние недели Дэллас не раз вспоминал огонь в глазах Брюса. Это помогало ему забыть о собственных лишениях: голоде, боли. Нередко вспоминалась ему та долгая ночь, когда они переправлялись через залив.
Дугласу удалось починить одну из затопленных лодок. В ней могло поместиться не больше двух человек. Так, очень медленно, они преодолели водное пространство.
Роберт Брюс снова забыл о бедах и забавлял приближенных рассказами о французских рыцарях, их героических делах. Пока воины ждали своей очереди, стоя в зарослях колеблющегося на ветру тростника,
