Рейчел взглянула на него.
– Боже, Муня. Надеюсь, в Англии такого не произойдет.
– Почему же? – Муня поднял брови. – Большинство мужчин не желают иметь ничего общего с, так называемыми, раскрепощенными женщинами.
Рейчел кивнула.
– Верно. Такие, как Чарльз, – безусловно. О, Муня, – она резко повернулась к нему. – Какого черта, ты превратился в гомосексуала? Это такая потеря. Из тебя получился бы замечательный муж и добрый отец.
Глаза Муни затуманились болью.
– В моем конкретном случае, в этом виноваты сложившиеся отношения с Руфью. – И Рейчел, и Муня пили «Том Коллинз», фирменный напиток этого ресторана. Муня уже пил третью порцию. – Ты не можешь себе представить, насколько клаустофобными были эти отношения. Когда отец уезжал по делам, она обычно спала на свободной кровати со мной в спальне. Когда мне исполнилось 13, я осознал, что даже ее запах в комнате по утрам возбуждает меня. Я отправлялся в ванну и сидел там с этой проклятой эрекцией. В конце концов, – Муня взглянул на Рейчел, – однажды я заперся от нее, она очень обиделась, но я не смог ей объяснить, почему закрыл дверь с тех пор стал держаться от нее, как можно, дальше.
Рейчел была в недоумении.
– Но она же и в мыслях не держала никакого злого умысла против тебя. Я помню ее очень любящей и всецело поглощенной только заботой о тебе.
– В том-то все дело. Именно в этом корень всего зла. Она безумно любит меня и пришла бы в неописуемый ужас… – он поправился, – придет в неописуемый ужас теперь, если узнает, что я гомосексуалист. Она все еще надеется заполучить в невестки жену раввина, внучат. – Муня смолк, как только официант принес им мясо.
– Я никогда ничего подобного не пробовала, – сказала Рейчел, с удовольствием впиваясь зубами в свой кусок. – Надо, какого размера! Так что же, Муня, продолжай! Почему ты считаешь ее собственницей по отношению к себе?
Муня усмехнулся.
– Таких женщин, как она, – море. Она очень властная, смышленая и бесконечно занудная. Руфь с Юлией – замечательная парочка, похожи, как две капли воды.
Рейчел думала о Чарльзе.
– Знаешь, Муня, по-моему, Чарльз тоже не особо любит женщин.
Муня думал об этом. Проглотив прожеванное мясо, он сказал:
– Тяжело не испытывать страха перед другими женщинами, когда первой предала тебя собственная мать.
– Что ты имеешь в виду? – Рейчел отпила из своего бокала.
– А вот что. На мой взгляд, мать считала отца невероятным занудой. Он ни о чем больше не мог думать, кроме своего бизнеса, поэтому она целиком и полностью обратилась ко мне. В детстве она была мне матерью, а потом стала любовницей просыпавшемуся во мне мужчине. Вот здесь-то я и пришел в ярость. Мать целует своего сына с любовью, а не с исступленным сладострастием.
В голосе Муни зазвучала такая боль, что Рейчел решила сменить тему для разговора. Они уселись в такси и доехали до площади Вашингтона, а оттуда прошлись пешком до своего чердака. Рейчел была напугана. Водитель-негр долго и колоритно рассказывал о жестоких убийствах, произошедших за последнее время в этом районе. От канализационных люков на дороге поднимался пар и окутывал ей ноги до лодыжек. Мимо проходили праздношатающиеся бродяги с бумажными сумками, наполненными спиртным и еще всяким загадочным содержимым. Весь тротуар был завален старыми картонными коробками. Когда они наконец добрались до угла Бикер-стрит, Рейчел бесконечно обрадовалась. Муня открыл дверь.
– Входи. Всего шесть лестничных пролетов, – сказал он. Рейчел, отдуваясь, забралась наверх.
– Приготовлю кофе по-ирландски и принесу тебе чашечку в постель, – крикнул Муня из кухни.
– Хорошо. Просто чудесно, – Рейчел направилась в свою комнату и облачилась в ночную сорочку. Она сидела в кровати, положив подбородок на согнутые колени, когда Муня внес два серебряных кубка. Они дружелюбно сидели, попивая крепчайший горячий кофе с виски и продолжая беседовать.
– Ты и сливки сюда добавил. Я бы не смогла так сделать, – сказала Рейчел. Муня вдруг показался ей таким усталым и беззащитным. Рейчел допила кофе и очень решительно посмотрела на него.
– Ты можешь провести ночь в моей постели, Муня, – она интуитивно чувствовала, как он расстроился, излив ей всю свою душу. Он был очень домашним человеком. Она улыбнулась. – А я вовсе не хищница. Мы только убаюкаем друг друга.
Муня посмотрел на нее.
– Я так надеялся, что ты попросишь меня об этом.
Он снял с себя одежду абсолютно без всякого стеснения и скользнул к ней в кровать. Они лежали обнявшись, и Муня заплакал.
– Все хорошо, – шептала Рейчел. – Я здесь, с тобой. – Вскоре они быстро уснули, продолжая крепко обнимать друг друга.
Рейчел проснулась раньше Муни. Она потихоньку встала и пошла на кухню. Заглянув в холодильник, достала оттуда шесть рогаликов, лежавших в пакетике, приготовила кофе и понесла все на подносе в спальню.
Муня уже проснулся. Вид у него был как у беззащитного маленького ребенка.
– Знаешь, Рейчел, – сказал он, и при этом его глаза широко распахнулись от удивления. – Ты – первая женщина, с которой я провел ночь.
