— Но в мире всегда будут существовать другие люди, — запротестовал Артур.
— Ты так в этом уверен? — ответил Мерлин. — Люди будут всегда — это несомненно, — но всегда ли это будут
Когда вы внимательно заглянете в себя, вы найдете там множество личностей, которые соревнуются за право использовать ваше тело. Например, конфликт между добром и злом приводит к возникновению двух личностей, которые можно назвать святым и грешником. Они никогда не приходят к полному согласию, одна сторона всегда надеется оказаться достаточно хорошей, чтобы понравиться Богу, другая всегда испытывает «плохие» побуждения, которые никогда не удается полностью обуздать.
Кроме того, существуют роли, с которыми вы отождествляете себя — ребенка, отца, матери, брата, сестры, мужчины, женщины, не говоря уже о выполняемой вами работе: врача, юриста, священника, кормильца семьи и т. п. Каждая из этих ролей заявляет свои права на вас, перекрикивая все остальные, чтобы настоять на своей узкой точке зрения. Я уже не говорю о национальной и религиозной принадлежности — одно только это отождествление вызывает бесконечное количество проблем.
Все эти личности, как правило, находятся в состоянии конфликта. То, что мы называем счастьем, — это состояние, когда большая часть таких конфликтов затихает. Когда вы появляетесь на свет, этой борьбы не существует, потому что желания ребенка не противоречат одно другому. Он не слышит голосов, заявляющих, что это хорошо, а это плохо, пока не подрастет настолько, чтобы научиться этим представлениям у своих родителей.
— Ты не сможешь стать волшебником, пока опять не начнешь думать как маленький ребенок, — сказал Мерлин.
— А как думает маленький ребенок? — спросил Артур.
— Прежде всего, с помощью чувств. Ребенок чувствует, что он разозлен или что он хочет спать. Воспринимая различные ощущения, ребенок чувствует, доставляют они ему удовольствие или боль, и реагирует на них соответствующим образом. Ребенок не сдерживает своих желаний испытать удовольствие или избежать боли.
— Я в этом не вижу ничего особенного, — сказал Артур. — Дети только кричат или улыбаются, едят или спят.
— Многие смертные, когда они вырастают, счастливы были бы делать эти вещи, — пробормотал Мерлин. — Находиться здесь, в этом мире, в состоянии удовлетворенности — это настоящее достижение.
Здоровый инстинкт новорожденного ребенка, который позволяет ему чувствовать плохое и хорошее, быстро утрачивается. Внутри начинают раздаваться голоса, прежде всего, голос матери, произносящий «да» и «нет», 'хороший мальчик' и 'плохой мальчик'. Когда «да», «нет», «хороший», «плохой» совпадают с тем, чего хочет ребенок, все в порядке. Но неизбежно рано или поздно возникает конфликт между потребностями ребенка и ожиданиями его родителей.
Происходит столкновение внутреннего и внешнего миров. И очень быстро появляются ростки обид и чувства вины, у не знавшего страха ребенка зарождается страх. Ребенок учится не доверять своим инстинктам. Внутренний порыв 'Это то, чего я хочу' превращается в вопрос 'Хорошо ли, что я этого хочу?'.
Мы тратим всю свою жизнь на то, чтобы вернуть состояние принятия себя, которое является для нас естественным и с которым мы появились на свет. С годами количество вопросов множится, и все закоулки и подвалы нашей психики оказываются забитыми множеством сомнений, обид, чувством вины и страхом. Все эти чувства продолжают жить, как бы глубоко мы их ни спрятали. Все внутренние конфликты, которые, оказывается, так трудно примирить, ведут к тени нашего Я.
— Как интересно при твоем дворе, — заметил однажды Мерлин после того, как Артур стал королем. — Я не могу понять, как это вы все, смертные, можете заниматься одной и той же работой.
— Одной и той же работой? — спросил Артур. — Что же это за работа?
— Надзиратель, — ответил Мерлин, не желая что-либо разъяснять.
С точки зрения волшебника все мы надзиратели для теней своих Я. Подсознание — это тюрьма, в которой заперты ненужные энергии, не потому, что они должны сохраняться, а потому, что в нас годами отпечатывались всякие «да» и «нет», «хорошо» и 'плохо'.
Немного подумав, Артур подошел к Мерлину и сказал:
— Я не хочу быть надзирателем. Как я могу измениться?
— О, нет ничего проще, — ответил Мерлин. — Просто ты должен увидеть, что ты играешь две роли — надзирателя и заключенного. Если ты — это обе стороны монеты, значит, и то и другое — не ты, потому что каждая из них зачеркивает противоположную. Осознай это и будь свободен.
— Но я не знаю, как это сделать, — возразил Артур. — Как я могу найти эти тени своего Я, о которых ты говоришь?
— Просто слушай. Подобно всем заключенным, они выстукивают сообщения на стенах своих камер.
Тень нашего Я — это просто еще одна исполняемая нами роль, или другая личность, которую мы не показываем на людях. Большую часть времени тень нашего Я слишком обеспокоена или напугана, чтобы появляться при свете дня. Но нет никаких сомнений в том, что она существует, потому что каждый из нас выдумывает себе тень, личность, задача которой состоит в том, чтобы нести все те энергии, от которых нам не удается избавиться.
Для новорожденного ребенка не существует проблемы сохранения понятия «плохо» или ощущения плохого самочувствия. Как только вы вносите в окружение ребенка что-либо отрицательное, он тут же начинает плакать или отворачивается.
Это самая здоровая реакция, потому что, свободно выразив себя, ребенок освобождается от энергий, которые в противном случае закрепились бы в нем. Однако по мере того, как мы взрослеем, мы узнаем, что такие спонтанные реакции не всегда уместны. Во имя вежливости или такта, или под предлогом того, что он должен знать свое место или делать то, что велят родители, ребенок научается сдерживать отрицательные энергии. Мы превращаемся в постоянно подзаряжаемые аккумуляторы, пока, наконец, став взрослыми, не начинаем крепко держаться за гнев, обиды, разочарования и страх многолетней давности. Хуже всего то, что мы забываем об инстинкте, помогающем разряжать эти аккумуляторы.
— Ты бы очень удивился, увидев однажды, как сильно ты напоминаешь бомбу, — как-то сказал Мерлин мальчику Артуру.
— А что такое 'бомба'?
— Если бы ты жил в обратном потоке времени, а это единственный разумный способ жизни, ты бы знал, что это такое.
Мерлин на секунду задумался, потом продолжал:
— Представь себе поросячий пузырь, который ты надуваешь до тех пор, пока он не разорвется. Бомба действует по тому же принципу, за исключением того, что сила ее взрыва убивает людей.
— Бог мой, можно ли это предотвратить в будущем? — воскликнул встревоженный Артур.
— Нет, ты меня не понял. Бомбы взрываются,
Прекращение внутренней войны означает прекращение конфликтов между всеми вашими личностями. Вы можете освободить тень своего Я от ноши сдерживаемых энергий прошлого и таким образом создать условия для внутреннего мира, потому что только страх перед болью заставляет ваши внутренние голоса не доверять друг другу. Но вы не сможете ослабить это внутреннее напряжение, пока не узнаете, из чего состоят ваши внутренние личности.
Личности всегда сделаны из одного и того же — из каких-то старых энергий, от которых не может освободиться ваша память. Например, у вас сохранилось воспоминание о том, как вас наказывали, когда вы,
