похожей на них. Сейчас уже никто не называет ее иначе чем Чарли, и она вполне довольна. – Нежно улыбаясь, Элли повернулась и встретилась с изучающим взглядом Бена. – Сейчас она у подруги, которая приглядывает за ней, пока я тут готовлюсь к ужину. Мне, наверное, не стоит утомлять вас. Как всякая мать, я могу говорить о своем ребенке бесконечно.
– Вы ничуть не утомляете меня. Но… – Он быстро поднялся и расправил плечи. – Я вижу, что мешаю, вам нужно еще столько всего сделать. Я думаю пробыть в Англии несколько дней и надеюсь, мы еще встретимся. С той самой первой встречи я просто одержим идеей познакомиться с вами поближе.
– С первой встречи… – эхом повторила Элли, оглушенная двусмысленностью фразы.
– С того момента, как я увидел вас на ужине у Роберта. Мне все время хотелось с вами встретиться. Хотя вы уже показали мне всеми мыслимыми способами, чтобы я держался подальше.
– Неправда, – солгала Элли, на этот раз не покраснев.
Бен с сомнением изогнул бровь.
– Что ж, возможно, вы очень талантливо притворялись. Потом, когда Дженни рассказала, что ваш муж погиб много лет назад, я решил, что вы просто привыкли отвергать любые попытки мужчин сблизиться с вами.
– Сблизиться?.. – Пора было кончать эти игры. – Я считаю, что отношения должны развиваться очень медленно, долгие годы, – вновь солгала она. – Так что вряд ли что-то произойдет за те несколько дней, пока вы в Англии.
– Но у мужчины должен быть хоть какой-то шанс. Надеюсь, вы с Чарли захотите приехать в Лондон хотя бы на один день – и предоставите мне этот шанс…
– Бен… – Она первый раз назвала его по имени и произнесла это имя спокойно и терпеливо, что очень ее порадовало. – Я и представить себе не могу, что еще вам рассказала Дженни. Я не обсуждаю личных деталей своей биографии даже с близкими друзьями, так что ни она, ни вы не можете знать, состою ли я с кем-то в близких отношениях в настоящее время. Так что вы рискуете напрасно потратить время.
– Об этом я как-то не подумал. Если дело обстоит так, то с моей стороны было ошибкой даже приезжать сюда.
Но его взгляд говорил совсем о другом. Бен смотрел на нее, как голодный на тарелку с едой, что немало ее удивило. Этот взгляд подавлял, заставлял ее чувствовать себя как кролик перед удавом. Недаром она начала сопротивляться ему уже тогда, много лет назад, в их первую встречу.
Бен подошел ближе, протянул руку и приподнял ей лицо за подбородок.
– В вас есть что-то, чего я не понимаю, Элли. И это так интригующе. Этот взгляд, этот вид загнанного в ловушку зверя может, конечно, объясняться смертью мужа. Должно быть, это глубоко ранило. Но здесь есть еще что-то. Вы как будто защищаетесь от чего-то и…
– Не думаю, что нам стоит продолжать этот сеанс психотерапии. – Элли дернула подбородком. Его близость действовало ей на нервы. Она отступила и обошла вокруг стола, снова занявшись чаем. – Боюсь, вы неправильно оценили ситуацию. Могу вас заверить, что я абсолютно счастлива и довольна жизнью. У меня есть любимая дочь и работа, который занимает мое время и приносит удовлетворение. А еще, – она махнула рукой в сторону стола, – у меня есть небольшой кружок друзей, с которыми я время от времени развлекаюсь.
Она уже начинала злиться на Бена. А еще больше – на себя, за то, что не могла скрыть волнение.
– Если вам интересно, вы можете присоединиться к нам за ужином. Ничего особенно выдающегося не обещаю, но вы сможете лично убедиться, что я и впрямь довольна своей жизнью. – Она слегка улыбнулась. – Хотя сомневаюсь, что вы увидите то, что ожидали. Я почти уверена, что узнаю потом себя в одной из героинь вашего романа – в несчастной, неудовлетворенной женщине, которая не знает, как много упустила в жизни. Пока не придет герой и не объяснит ей, как все должно быть.
На секунду их взгляды скрестились, словно пара клинков; потом Бен проговорил с веселым удивлением:
– Вы как-то не так поняли мой интерес. И почему именно «неудовлетворенной»? Это вам определенно не подходит, как и «несчастная». Во-первых, я уверен, вам никак не больше двадцати четырех. Во-вторых, что касается моего романа: может, вам удастся убедить меня изменить стиль. Люди любят истории со счастливым концом, а я таких сюжетов не знаю. Возможно, они случаются в жизни чаще, чем в романах… Но если вы читали что-нибудь из Джонаса Парнела…
– Нет, не читала. – Не надо было перебивать его так поспешно.
– Ну… я не собираюсь винить вас за это. Кроме того, у меня нет привычки использовать своих друзей в качестве источника сюжетов, так что могу обещать вам: вы не увидите себя героиней моего нового романа. Вы имели неосторожность пригласить меня на ужин, и, если только вы уверены, что мое присутствие вам не помешает, я был бы просто счастлив принять ваше приглашение. Не могу только пообещать, что не использую этой сцены где-нибудь у себя в романе. Уверен, узкий кружок друзей за ужином в лучших английских традициях – это нечто впечатляющее. Под покровом взаимной вежливости бурлят страсти, так что ужин превращается в настоящее театральное действо.
– Лучше вам про это забыть – жизнь в деревне несравнимо более прозаична. Самым интересным будет ростбиф с йоркширским пудингом, который лучше всего есть с хреном. – Ей вдруг стало весело: вспомнилось, как легко они болтали когда-то. – А сейчас мне надо поторопиться. Увидимся с вами позже.
Едва за ним закрылась дверь, Элли рухнула в кресло. Она стиснула руки, пытаясь унять дрожь, – уж не сошла ли она с ума, пригласив Бена Конгрива на ужин? Будто она не знает, как опасно играть с ним в такие игры!
Мысли метались в голове, лихорадочно ища выхода. Может, послать в гостиницу записку, что ужин отменяется, так как ее свалила с ног внезапная и ужасная болезнь? Например, пищевое отравление! От такой новости он быстренько рванет к себе в Штаты и забудет дорогу обратно…
Впрочем… впрочем, на самом дне души, в ее самом-самом потаенном уголке, шевелилось маленькое улыбчивое удовольствие. Что ни говори, а она смогла увлечь такого мужчину, как Бен Конгрив! И увлечься сама – что не менее важно, ибо это означает женское начало в ней еще не умерло…
Поразмыслив, Элли решила, что, пожалуй, все не так плохо. «Будем считать это чем-то вроде испытания характера!» Она уже точно знала, что не потеряет голову и не упадет спелой грушей в объятия Бена.
Элли сунула чашки под струю горячей воды. Если быть до конца откровенной, то она сама дала ему повод надеяться на продолжение отношений, дала зеленый свет – но только для того, чтобы в нужный момент переключить его на красный. Он еще этого не знает; но он узнает. На этот раз Бен Конгрив запомнит Элли Осборн. Хотя бы как женщину, которую ему не удалось покорить.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Из-за неожиданного визита Элли сбилась с графика и успела только на скорую руку принять душ, вместо того чтобы обстоятельно полежать и расслабиться в теплой ванне. Она еще не закончила макияж, когда к воротам подъехала первая машина. Быстро пробежав щеткой по волосам, она брызнула на себя каплю духов и успела к дверям как раз в тот момент, как Дэвид и Лиз поднялись по ступеням.
В воздухе еще только начинало чувствоваться холодное дыхание осени, но Элли заранее положила в камин дрова, и теперь они начинали медленно разгораться.
– Как прекрасно смотреть на огонь. – Лиз протянула руку к слабенькому огоньку. – Мы еще не зажигаем камина. Терпеть не могу возиться с золой и углями, так что оттягиваю этот момент, как могу. Но зато обожаю смотреть на огонь. Только горящий камин может создать такой уют в доме. О, спасибо, Элли! – Она приняла протянутый ей высокий бокал, и тут раздался стук в дверь. – Дэвид, будь добр, открой. – Лиз перехватила брата, уже направлявшегося к одному из удобных кресел. – Я просто забочусь об Элли – она и так бегает с самого утра. Это, наверно, Клив, или Таня, или…
– Нет, садись, Дэвид, я сама открою. – Элли всегда удивлялась, как он позволяет сестре им командовать. В ее доме этого не будет. – Кроме того, может быть…
Но Дэвид уже спешил к двери, пересекая холл.
– Я пригласила кое-кого еще… – начала было Элли и тут же услышала знакомые голоса соседей – Лиз оказалась права.
Неожиданно ей пришло в голову, что, если Дэвид откроет Бену дверь, как бы на правах завсегдатая, тот
