Все прекрасно понимали, что происходило на поле. Люди качали головами, глядя на игроков, одетых, словно сеЭнаторы, в белые костюмы. И, конечно, зрителей восхищала грациозная непосредственность чернокожих. Как всегда, это восхищение превращалось в зависть, ревность и раздражеЭние, порождая массу реплик и оправданий. Я прислушался к разговору дам, сидевших за нами:
-- Между прочим, третью базу будет защищать мой муж Том. Странно! Почему он не разминается? Я думаю, он мог бы присесть пару раз или подрыгать ногами. Стоит там прямо как кол!
-- Ах, не волнуйтесь, милая. Он подрыгает ими, когда придет время!
-- Вот и я того же мнения! Взять, к примеру, моего Генри. Он не может быть активным все время, но в опасные моменты... Да что там говорить! Если вы понаблюдаете за ним, то сами все увидите. Ах, как я хочу, чтобы он помахал мне рукой или сделал что-нибудь шальное. Эй, Генри! Я здесь! Я здесь!
-- А посмотрите, как дурачится Джимми Коснер!
Я посмотрел. Этот рыжий парень с лицом, усеянным веснушками, действительно выделывал всякие трюки. ПоЭставив биту на лоб, он старался удержать ее в равновесии. На наших трибунах раздались жидкие аплодисменты и тихий смех, похожий на смущенное хихиканье. Так обычно смеЭются люди, когда им становится стыдно за поведение какого-то человека.
-- Мяч в игру! -- закричал судья.
Монетка взлетела в воздух, и черные парни выиграли право начинать игру.
-- Черт бы их побрал, -- прошептала мама.
Чернокожая команда освободила площадку.
Большой По вышел на ударную позицию. Я завопил от восторга, когда он поднял биту одной рукой -- легко и лениво, словно зубочистку. Примерившись, гигант положил ее на покатое плечо и с широкой улыбкой повернул свое гладкое лицо к трибуне, где сидели чернокожие женщины. Их кремовые платья едва прикрывали бедра, а темные ноги в белых чулках походили на хрустящие имбирные палочки. Причудливо уложенные волосы свисали над ушами тонкими локонами. Но Большой По смотрел только на свою подружку Кэтрин -- стройную и лакомую, как куриная ножка. Она работала горничной в отеле и каждое утро меняла в коттеджах постели. Кэт стучала в двери, словно пташка в окно, и вежливо спрашивала, как вам спалось и что снилось. Она просила отдать ей ваши ночные кошмары взамен на кучку свежего белья, 'потому что простыни надо использовать только один раз, вот так-то, милый мальчик'.
Увидев Кэт, Большой По расправил плечи и покачал головой, словно не верил тому, что она пришла взглянуть на его игру. Помахивая битой, он повернулся к питчеру, и его левая рука свободно захлопала по бедру, пока противЭник делал пробные подачи. Мячи проносились мимо него со свистом, затыкая пасть ловушки белого кэтчера. Наш 'хватала' принимал подачи ловко и довольно уверенно. Когда он отбросил назад последний принятый мяч, судья дал команду, и игра началась всерьез.
Большой По специально пропустил первую подачу.
-- Четкий захват! -- объявил судья. Чернокожий гигант по-дружески подмигнул нашему питЭчеру. Банг!
-- Второй захват! -- закричал судья.
Мяч отбросили на третью подачу.
И тут Большой По превратился в непогрешимую и преЭкрасно смазанную бейсбольную машину. Левая рука обхваЭтила конец биты, которая, со свистом рассекая воздух, удаЭрила по мячу... Бац! Мяч взвился в небо и полетел к дубам с их шумевшей листвой, к далекому озеру, где по водной глади тихо скользила лодка с белым парусом. Толпа взреЭвела, и я громче всех! Дядюшка Джордж побежал за мячом на своих толстых коротеньких ножках. Его фигура станоЭвилась все меньше и меньше.
Понаблюдав какое-то время за полетом мяча, Большой По начал свой триумфальный путь вдоль площадки. Он легкой трусцой пробежал все базы и на пути от третьей, счастливо улыбаясь, помахал рукой чернокожим девчонЭкам. Они с визгом вскочили на скамейки и замахали ему в ответ.
Через десять минут, после неудачных подач и бесполезЭных перебежек, команды поменялись местами. Большой По вновь вышел с битой на ударную позицию. Моя мама возЭмущенно сказала:
-- Посмотрите, как они себя нагло ведут!
-- Но это же только игра, -- заступился я за негров. -- Между прочим, у них уже два аута.
-- При счете семь-ноль, -- напомнила мама.
-- Ничего, подождите немного, -- сказала леди, сидевЭшая рядом с мамой. -- Скоро будут бить наши парни. И тут уже черным их рост не поможет!
Она раздраженно согнала муху со своей бледной руки, покрытой синими венами.
-- Второй захват! -- крикнул судья, и Большой По разЭмахнулся, приготовившись к настоящему удару.
-- Всю эту неделю прислуга в отеле вела себя просто невыносимо, -сказала мамина соседка, не спуская глаз с Большого По. -- Горничные только и знали, что болтали о своей пирушке с танцами. Когда вы требовали воду со льдом, они приносили ее вам через полчаса. Шитье тряпок стало им важнее, чем просьбы отдыхающих!
-- Первый мяч! -- произнес судья. Женщина сердито зашипела.
-- Я просто жду, не дождусь, когда эта проклятая неделя закончится, -сказала она.
-- Второй мяч! -- крикнул судья Большому По.
-- Да его просто невозможно обыграть! -- возмущенно воскликнула мама. -- О чем они думали, когда соглашались на игру? -- Повернувшись к соседке, она изменила тон и любезно сказала: -- Вы правы. Они действительно стали какими-то странными. Вчера вечером Мне дважды пришлось сказать этому верзиле, чтобы он добавил масла в мой попЭкорн. Я думаю, он хотел сэкономить на мне лишние деньги.
-- Третий мяч! -- прокричал судья. Леди, сидевшая рядом с мамой, начала яростно обмахиЭваться газетой.
-- Черт, я так и думала. Они выигрывают! Разве это не ужасно? Наши олухи ничего не могут сделать. Вот увидите, мы продуем им!
Моя мать обиженно отвернулась, посмотрела на озеро, на деревья, а потом на свои руки.
-- Не знаю, зачем дяде Джорджу понадобилось участвоЭвать в этой игре. Только выставляет себя в дурацком виде. Дуглас, мальчик мой, сбегай к нему и скажи, чтобы он немедленно покинул поле. При его больном сердце такие нагрузки просто недопустимы.
-- Аут! -- крикнул судья.
-- О-о-о! -- облегченно вздохнули трибуны.
Команды поменялись местами. Положив свою биту на землю, Большой По зашагал вдоль площадки. Наши парни, с красными лицами и пятнами пота под мышками, раздраЭженно кричали друг на друга. Проходя мимо трибун, БольЭшой По взглянул на меня, и я подмигнул ему тайком от мамы. Он тоже подмигнул мне в ответ. И тогда я понял, что По нарочно промахнулся.
Он выбил мяч в аут, чтобы дать нашим какой-то шанс.
На подачи вышел Дылда Джонсон. Он легкой походкой направился к кругу, разминая пальцы и сжимая кулаки.
Первым против него вышел парень по имени Кодимер. Насколько я знаю, он торговал в Чикаго пиджаками.
Дылда Джонсон кормил его подачами, как с тарелочки. Несмотря на точность, они были довольно скромными и не отличались особой силой.
Мистер Кодимер размахивал битой, словно косой. Раз за разом попадая по мячу, он в конце концов дотолкал его до линии третьей базы.
-- Аут в первом круге, -- закричал судья Махони.
Вторым с битой вышел молодой швед по имени Моберг. Он запустил высокую свечу в центр поля, но мяч подхватил маленький пухлый негр, который двигался по полю, как круглая капля ртути.
Третьим отбивал подачи коренастый водитель грузовика из Милуоки. Он отбросил линию защиты к центру плоЭщадки и наверняка добился бы успеха, если бы действовал немного побыстрее. На второй базе его поджидал КороЭтышка Смит. У нашего игрока имелось небольшое преимуЭщество. Но, к сожалению, мяч оказался в черной, а не белой руке.
Мама откинулась на спинку скамьи и вздохнула:
-- Черт! Мне это уже не нравится!
