-- Да, становится жарко, -- отозвалась ее соседка. -- Я лучше пойду прогуляюсь по берегу озера. Что толку сидеть на этой жаре и смотреть на дурацкие забавы мужчин. Не хотите составить мне компанию?
Последовало еще пять подач.
При счете одиннадцать-ноль Большой По нарочно проЭмазал три раза по мячу, и во второй половине пятой смены за нашу команду вышел играть Джимми Коснер. Он вел себя как шеф: кричал, давал советы, указывал, кому и где стоять. Коснер перепробовал шесть бит, критично осматЭривая их маленькими зелеными глазами. Выбрав наконец одну, он отбросил остальные и не спеша направился к кругу, выдирая шипованными бутсами маленькие пучки травы из покрытия. Раздуваясь от самодовольства, он сдвинул кепку на затылок, пригладил рукой запылившиеся рыжие волосы и закричал сидевшим на трибунах леди:
-- Эй, смотрите сюда! Сейчас я задам этим черным перцу?
Дылда Джонсон, изображая испуг, прикрыл лицо рукой. Он изогнулся всем телом, словно змея на ветке, которая вот-вот бросится. Внезапно его рука метнулась вперед; ладонь в перчатке раскрылась, как черная пасть, и белый мяч со свистом влетел в ловушку.
-- Четкий захват!
Опустив биту, Джимми Коснер уставился на судью. Он осуждающе покачал головой, потом с вызовом плюнул под ноги Дылды и, приподняв свою кленовую биту, крутанул ею так, что солнце превратило ее в сияющую молнию. Потом пригнулся и выставил вперед плечо. Его рот открылЭся, демонстрируя длинные прокуренные зубы.
Клап! Ловушка проглотила мяч.
Коснер повернулся и с удивлением посмотрел на Дылду Джонсона. Тот, словно маг, сверкнул белозубой улыбкой, открыл перчатку, и на ней, как цветущая лилия, забелел бейсбольный мяч.
-- Второй захват! -- объявил судья. Джимми Коснер отбросил биту и шлепнул себя руками по бедрам.
-- Ты хочешь сказать, что этот удар засчитан?
-- Именно это я и сказал, -- ответил судья. -- Подними биту.
-- Чтобы треснуть тебя по черепу? -- съязвил Джимми Коснер.
-- Или играй, или иди в душ!
Поработав челюстями, Коснер поднакопил слюны для плевка, но потом сердито проглотил ее и шепотом выруЭгался. Он пригнулся, поднял биту и опустил ее на плечо, как ружье.
А потом пошла третья подача! Маленький мяч увелиЭчился в размерах, пролетая мимо него. Пу-у-у! Желтая бита сверкнула молнией, и белое пятнышко понеслось к лазурЭным небесам. Джимми бросился к первой базе. Мяч приЭостановился в воздухе, будто вспомнив о законе гравитации. На берег озера накатила волна, и в наступившей тишине все услышали, как она зашипела на песке и гальке. И тут толпа, не выдержав, взревела. Джимми мчался вперед под шквалом свиста и воплей. А мяч к тому времени решил вернуться на землю. Гибкий и рослый Коснер бежал изо всех сил, протягивая к нему цепкие руки.
Мяч упал на дерн, несколько раз подскочил и покатился к первой базе. Джимми понял, что не успел. В отчаянии и злости он прыгнул ногами вперед, и все увидели, как шипы его ботинок вонзились в лодыжку Большого По. Прежде чем поднялось облако пыли, все увидели кровь и услышали крик.
-- Я играл по правилам! -- оправдывался Джимми через две минуты.
Большой По сидел на траве. Вся команда чернокожих собралась вокруг него. Доктор склонился к ноге, ощупал лодыжку и сказал: 'Ого!', а потом задумчиво добавил: 'Выглядит довольно мрачно! Особенно вот здесь!' Промыв рану какой-то жидкостью, он начал перевязывать ее белым бинтом.
Судья бросил на Коснера холодный взгляд:
-- Иди в душ!
-- Какого черта! -- возмутился Джимми.
Он стоял в центре первой базы и, раздувая щеки, махал руками, как ветряная мельница.
-- Я все делал правильно! И я останусь здесь, черт бы вас побрал! Ни один ниггер не выведет меня из игры!
-- Но это спокойно сделает белый, -- ответил судья. -- Я удаляю тебя с поля. Вон отсюда!
-- Он шел на мяч! Почитай лучше правила, Махони! Я действовал как надо!
Какое-то время судья и Коснер стояли друг перед другом и обменивались сердитыми взглядами.
Сжимая руками распухшую лодыжку, Большой По подЭнял голову и без всякой злобы посмотрел на Джимми КосЭнера.
-- Наверное, этот парень прав, мистер судья, -- сказал он мягким и сочным басом. -- Не удаляйте его с поля.
А я стоял рядом с ним и ловил каждое слово. Я и несколько других мальчишек выбежали на поле, чтобы поЭслушать их перебранку. Мать кричала мне с трибуны и грозила кулаком, но меня это нисколечко не пугало.
-- Он играл по правилам, -- повторил Большой По.
Черные парни подняли крик.
-- Что за дела, братан? Ты что, упал на голову?
-- А я говорю, что он играл по правилам, -- ответил По и посмотрел на доктора, который бинтовал ему ногу. -- Оставьте его в игре.
Махони прорычал проклятие.
-- Ладно. Раз у вас нет претензий... Будем считать, что он прав.
Махнув рукой, судья отошел в сторону. Его плечи приЭподнялись, спина сгорбилась, а шея стала красной.
Большому По помогли подняться.
-- Лучше не наступай на нее, -- посоветовал доктор.
-- Но я могу ходить, -- шепотом ответил По.
-- Не играй, парень, иначе будет хуже!
-- Но я должен играть, -- качая головой, настаивал По. На его щеках виднелись мокрые полоски от слез. -- Я долЭжен продолжать игру! -- Он старался не смотреть на своих друзей. -- И клянусь, я буду играть очень хорошо.
-- О-о-о! -- произнес черный парень, стоявший на втоЭрой базе.
Мне этот возглас показался довольно забавным.
Чернокожие посмотрели друг на друга, на Большого По и Джимми Коснера, на небо, озеро и толпу. Потом без лишних слов разошлись по своим местам, а Большой По попрыгал на раненой ноге, показывая, что может продолЭжать игру. Доктор начал спорить, но огромный негр махнул на него рукой. Судья откашлялся и громко прокричал:
-- Приготовиться к игре! Посторонним убраться с поля!
Мы, мальчишки, побежали к трибунам. Мама ущипнула меня за ногу и спросила, почему я не могу сидеть спокойно.
Солнце поднималось из-за крон деревьев, и люди все чаще посматривали на озеро и прохладные волны. Леди обмахивались газетами и вытирали платочками потные лица. Мужчины ерзали на скамейках и, приставив ладони к наЭхмуренным бровям, следили за Большим По и Джимми Коснером, который стоял перед негром, как лилипут в тени огромного мамонтового дерева.
От нашей команды с битой вышел молодой Моберг.
-- Давай, швед! Сделай их! -- раздался чей-то возглас, одинокий и жалкий, как крик напуганной птицы.
Конечно же, это кричал Джимми Коснер. Зрители неЭодобрительно зашумели. Девушки в цветастых платьях устаЭвились на его нервно выгнутую спину. Чернокожие игроки презрительно закачали головами. На какой-то миг Джимми стал центром всей Вселенной.
-- Давай, швед! Покажи этим черным ублюдкам! -- громЭко повторил он и засвистел, краснея от натуги.
Стадион ответил ему гробовой тишиной. Только ветер шумел листвой высоких деревьев.
-- Давай, швед! Всади им пилюлю...
