Бёрнем Вуд отрицательно покачал головой.
– Я много ночей лежал в кровати и с трепетом думал о том, как умерли многие из моих любимых писателей. Бедолага Мелвилл, доходяга По, Хемингуэй, который должен был погибнуть в том самолете, разбившемся над Африкой, но в нем всего лишь погиб отличный писатель. С ними я ничего не могу поделать, но здесь, на расстоянии пушечного выстрела от Голливуда, я должен попробовать. Вот так.
Бёрнем Вуд размял пальцы, протянул руку и пожал мою.
– Пожелай мне удачи.
– Удачи, – сказал я. – Я могу как-то остановить тебя?
– Не надо, – ответил он. – Вот этот большой американский слон будет переваривать в своих кишках не цемент, а время: часы, дни и годы – хитроумный агрегат.
Он залез в свою Мафиозную Бетономешалку, что-то настучал на компьютерной клавиатуре, затем повернулся и испытующе посмотрел на меня.
– Что ты должен сделать через час? – спросил он.
– Купить новый экземпляр «Последнего магната», – ответил я.
– Молодец! – прокричал Бёрнем Вуд. – А теперь отойди. Берегись, сейчас будет трясти!
– Это из «Облика грядущего», верно?
– Герберт Уэллс, – Бёрнем Вуд рассмеялся. – Берегись, сейчас будет трясти!
Крышка люка плотно защелкнулась. Огромная Мафиозная Бетономешалка заурчала, поворачивая вспять годы, и внезапно гараж опустел.
Я долго ждал, надеясь, что новый толчок заставит гигантского серого зверя вынырнуть из ниоткуда, но в гараже было по-прежнему пусто.
Через час в книжном магазине я спросил нужную книгу.
Продавец дал мне томик «Последнего магната».
Я открыл его и пролистнул страницы.
Громкий крик сорвался с моих изумленных уст.
– Он сделал это! – кричал я. – Он сделал это! Здесь на пятьдесят страниц больше, и конец совсем не тот, что я читал, когда книга вышла много лет назад. Он сделал это, о боже, он сделал это!
Слезы брызнули у меня из глаз.
– С вас двадцать четыре доллара и пятьдесят центов, – произнес продавец. – Что с вами?
– Вам не понять, – ответил я. – А вот я понимаю и благословляю Бёрнема Вуда.
– Кто это?
– Человек, который играл в Бога, – ответил я.
Жгучие слезы снова навернулись на глаза, я прижал книгу к своему сердцу и вышел из магазина, бормоча: «О да, человек, который играл в Бога».
Тот, кто ждет
Я живу в колодце. Я похож на дымок, живущий в колодце. Или на испарения каменного горла. Я не передвигаюсь. Не предпринимаю ничего. Я только жду. Наверху я вижу холодные звезды – ночные и утренние, вижу солнце. И иногда пою старые песни этого мира, песни его молодости. Как сказать вам, кто я, если я не знаю этого сам? Никак. Я просто жду. Я – туман, лунный свет, я – память. Я – печален, и я стар. Иногда я падаю вниз, в колодец, подобно дождю. Поверхность воды растрескивается тенетами паука в тех местах, где мои капли ударяются о нее. Я жду в холодной тишине и знаю, что наступит день, когда я перестану ждать.
Сейчас утро. Я слышу оглушительный гром. Ловлю доносящийся издалека запах гари. Слышу скрежет металла. Жду. Прислушиваюсь.
Голоса. Издали.
– Хорошо!
Голос. Чужой голос. На языке, которого я не знаю. Ни одного знакомого слова. Вслушиваюсь.
– Вышлем людей на разведку!
Хруст кристаллического песка.
– Марс! Вот он какой. Марс!
– Флаг?
– Пожалуйста, сэр!
– Отлично, отлично!
Солнце высоко в голубом небе, его золотые лучи наполняют колодец, и я парю в них цветочной пыльцой – невидимый, клубящийся в теплом сиянии.
Голоса.
– От имени Правительства Земли объявляю эту территорию нашими Марсианскими владениями, предназначенными для равного, раздела между странами-участницами.
О чем они говорят? Я оборачиваюсь на песке, подобно колесу, невидимый и безмятежный, золотой и неутомимый.
– Что это? Вон там!
– Колодец!
– Не может быть!
– Пошли! Это в самом деле колодец.
Чувствую приближение тепла. Три объекта нагибаются над жерлом колодца, и моя прохлада поднимается им навстречу.
– Здорово!
– Настоящая чистая вода?
– Посмотрим.
– Кто-нибудь, принесите лабораторную бутылку для анализов и веревку!
– Сию минуту!
Звук бега. Возвращение.
– Вот, держите!
Я жду.
– Опускай вниз! Потихоньку!
Стекло поблескивает, медленно опускаясь вниз на веревке.
Поверхность воды мягко морщится, когда стекло прикасается к ней, заполняется внутри. Поднимаюсь с теплым воздухом к жерлу колодца.
– Вот! Хочешь попробовать воду, Риджент?
– Давай!
– Какой красивый колодец! Чего стоит одна конструкция! Когда, интересно, его построили?
– Бог его знает. В том городе, где мы сели вчера, Смит сказал, что жизни на Марсе нет уже десять тысяч лет.
– Невероятно!
– Ну что, Риджент? Как вода?
– Чистая, как стеклышко. Налить стакан?
Звук льющейся на солнце воды. Я танцую в воздухе, как пыль, как тонкие веточки под легким дуновением ветра.
– Что с тобой, Джонс?
– Не знаю. Ужасно заболела голова. Как-то вдруг.
– Ты выпил воды?
– Нет, не успел. Не из-за этого. Я как раз нагибался над колодцем, и голова у меня точно раскололась. Сейчас уже лучше.
Теперь я знаю, кто я.
Мое имя – Стивен Леонард Джонс, мне двадцать пять лет, и я только что прибыл сюда на ракете с
